Книга И тут я увидела чудовище, страница 125 – Екатерина Началова

Больше ничего не было. Знаю, что Ингренс назначил сам себе испытательный срок. Пока мы держимся.

...но с очень большим трудом.

Вспомнив, вздыхаю. Я люблю смотреть, как он сосредоточенно работает, но иногда он совершенно забывает обо мне. За два последних часа Ингренс занимался только документами, не посмотрел на меня ни разу, не сказал ни слова. Здесь, в кабинете совсем рядом с ним, я впервые за месяц вдруг чувствую себя одинокой. И тот вопрос, что терзает меня каждый день, опять всплывает из тайной норки на поверхность сознания.

«А мы сможем быть вместе после всего? А что если...»

— Покажи.

Варясь в мыслях, не сразу поняла, что Ингренс обращается ко мне.

— Что? — Встрепенувшись, увидела, что он протягивает руку к моим рисункам. Я тут же смутилась.

— Тут ничего особенного...

— Показывай ничего особенного.

Обжигая кинжальной пронзительностью серебра, Ингренс не опустил требовательную ладонь.

Подошла, робко протянула ему листки через стол. Он начал так внимательно просматривать их, что мне стало неловко. Я знаю, что далека от совершенства.

Хоровод домов вокруг замка.

Замок. Белый дракон над ним.

Площадь.

Длинный коридор.

Ингренс, его лицо в профиль.

Его губы совсем близко.

Его кисть.

Внимательно просмотрев каждый эскиз, Ингренс аккуратно отложил рисунки, поднялся и неторопливо начал рыться в стопках своих бесконечных бумаг. В одной из них он нашел листок.

— Помнишь? — показывает его.

С удивлением узнаю обелиск в виде когтя в центре площади, который рисовала несколько далеких месяцев назад, когда безнадежно тосковала.

— Мой рисунок! Где ты его взял?

— Нашел, — лаконично сообщает Его Величество, и я понимаю, что он его просто стащил.

Не сдерживаю торжествующей улыбки, пока Ингренс строго смотрит на меня, и сразу начинаю объяснять.

— Это белый коготь. Мне кажется, нашей площади не хватает центра, заметной высокой точки. Я подумала, что обелиск будет...

— Я уже взял его в работу, — он прерывает меня. — Отличный проект, Ри. Заметный, символичный, характерный... Он мне по душе. Без лести считаю, что у тебя талант.

Замираю, ощущая как расцветает в животе нечаянное, нежданное счастье.

— Правда?

— Да. Как раз такого объекта не хватало городу. Ты должна создавать больше оригинальных проектов, — серьезно говорит Ингренс и замолкает на несколько секунд, щурясь. — Подумаешь, что будет на месте сада? Я готов от него избавиться.

Не успеваю даже всплеснуть от новости и предложения руками, когда он добавляет:

— Только подумай позже. Есть другой срочный заказ.

— Какой? — я окончательно теряюсь от количества новостей.

В ответ он подтягивает меня к себе за запястье.

— Нарисуй себя на моем столе... — тихо произносит в губы, внимательно глядя в глаза.

Заставив меня присесть на листы, с линиями бесчисленных строчек, подписей и печатей, Ингренс придвигается вплотную, начиная томительно медленно расстегивать крошечные пуговицы на платье. Чем медленнее его пальцы, тем быстрее мое сердце — оно ускоряется, наращивая ритм.

Неужели конец карантина? На секунду испугавшись, я глянула в прозрачное серебро глаза и мысленно выдохнула: «Он...»

— ...на эскизе ты должна сидеть с расстегнутым платьем.

Полупрозрачный коготь осторожно выдвигается, подпарывая вырез на нижней рубашке, и освобождая грудь.

— Я хочу видеть грудь...