Книга Пшеничная вдова, страница 151 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Реборн терпеливо ожидал, пока Фредерик передохнет. Из узких высоких окон винтовой лестницы дул ветер, пропахший морем. Она вела в длинный тоннель, соединявший две башни. Длинный коридор под практически открытым небом провожали колонны из серого камня. Серый камень был более прочен чем бежевый и больше подходил для строительства на этой высоте – ветра здесь не переставали выть ни днём, ни ночью. Отсюда-то Шахматный замок и получил свое название, сильно смахивая на разноклеточную игральную доску. Вход в башню ограничивался только массивной деревянной дверью, располагавшейся в потоке безликих камней как бы между делом.

Снаружи сторожили два латных рыцаря.

– Жди здесь, – бросил Реборн Фредерику, строго посмотрел на латных рыцарей в черном, а те вытянулись по струнке, как будто он лично давал им указания по поводу творившегося здесь абсурда.

Фредерик отошёл чуть поодаль, уловив дуновение свежего ветерка, а потом и вовсе, шажок за гадком, будто крадучись, проплыл к краю коридора, с которого открывался прекрасный вид на синеватую даль. Наверху раскрывались самые прекрасные пейзажи, и затянутое белесой дымкой море практически сливалось с прозрачностью горизонта. Дул холодный, с резкими порывами ветра бриз. Фредерик растекся, словно плохо приготовленное желе, распластав тугие щеки по воротнику. Ему стало настолько хорошо, что он всерьез задумался остаться наверху до самого вечера.

– Как служба несется, ребята? – с участием спросил король, глядя на Ульрика, глядевшего в ответ с разумной подозрительностью. Тот, видимо, догадался, что упустил что-то важное, поэтому ответил почтительно односложно:

– Не отдыхаем не днем ни ночью, Ваше Величество.

Второй вороненый рыцарь, Киргоф, спрятался за забралом.

– Молодцы, – ответил король, но по его тону Ульрик заподозрил, что это была вовсе не похвала.

Стоило ему только расслабиться, как уже пятую луну его стража занимается разложением дисциплины. Вопросы возникали прежде всего к сиру Раймонду Ханнанбару – начальнику королевской стражи, но и Ульрик не приходил к нему с личными докладами уже больше недели. Реборн гадал, какими путями Исбэль удалось убедить всех разыграть этот спектакль. Земли Теллостоса, видимо, влияли на всех одинаково губительно. Под лукавым теплом солнца и обманчивым обилием сладких соков этой земли тело делалось рыхлым, а разум – ленивым и праздным. Реборн боялся, что когда-нибудь это коснется и его.

На сухую древесину продутой ветрами двери опустился тяжелый кулак.

– Королева Исбэль, открывайте, это я – ваш король. Надеюсь, у вас есть достойное объяснение происходящему.

Ульрик последовал примеру своего более смышленого товарища – Реборн даже не заметил, как тихо тот захлопывал забрало, закрывая себе обзор на мир, а за одно и на короля. Впрочем, Реборн ошибся. Исбэль выбрала не самую высокую башню с освежающим видом на небо, а другую, северную, обращенную вглубь материка.

– С каких пор узники получили возможность запираться изнутри? – спросил король у стражников, – Когда вы запирали королеву, почему не догадались проверить замки?

– Мы проверяли, ваше Величество… – отозвался смелый Киргоф.

На этот раз у Реборна не нашлось слов.

– Ее Величество сказала, что этот обычай…

– Вы оба знаете, что полагается за такие промахи, – прервал его Реборн, – Чтобы к вечеру были у сира Раймонда.