Книга Пшеничная вдова, страница 154 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Реборн смотрел, как Исбэль тщетно пыталась выпрямить спину и вспомнить об этикете, но хрупкие плечи опадали сами. Непривычно тихая. Непривычно медленная. Сломленная. Совсем недавно она была похожа на ураган… Девушка опустила голову, не в силах больше поднять взгляд. «Я устала быть сильной».

А Реборн все смотрел.

Ни в одной женщине он не видел столько очарования, ума, чистоты, благородства, стойкости духа и доброты, как в Исбэль. Что и говорить, ни в одной не было даже сотой доли того, что так щедро впитала в себя ее душа. Пять лун заточения и голод сделали ее только прекрасней: Реборн только сейчас увидел, насколько пышные у Исбэль волосы – они окончательно вырвались на свободу и нависали над головой неудержимым костром пламени. Только сейчас он заметил, сколько нерастраченной теплоты таило ее сердце и какой ласковый у нее взгляд, куда бы она не посмотрела. Признаться, красивей девушки в жизни своей он не встречал.

– А какие вам нравятся больше? – Эсмер Лонгривер доедала земляничное пирожное, досадливо стряхнув с шелковой ткани несколько крошек на пол. Платье подарила сама королева и ей не хотелось его испортить, – Мне – персиковое, там нет мелких косточек. Улыбка после земляничного портится, и ты выглядишь глупой.

– Наверное, некрасивой? – спросила Исбэль, расстроившись, что сама не съела земляничное пирожное, которое очень любила. Она предпочла отдать его Эсмер, чтобы зажечь ее потухший взгляд. Кто же знал, что есть люди, не любившие землянику?

– Нет, именно глупой, – возразила Эсмер, слишком резво для своего застенчивого характера, – Я улыбаюсь, а все только и думают, как глупо выглядит моя улыбка. В детстве нянюшка говорила мне, что семена земляники прорастают на зубах. Но я уже взрослая, чтобы верить в такие глупости.

Эсмер действительно была не дурна собой, каштановые волосы, спускавшиеся ниже плеч, длинная шейка и невесомое тело – чем-то она напоминала Исбэль, недаром ей подошли почти все ее платья. Ее мать, леди Кастелиана, почти не выходила из своих покоев, ее живот уже начал наливаться, и она боялась, что ее кто-то увидит. Слухи видели и без глаз, но она все равно почему-то прогуливалась только по лоджии. Справившая недавно шестнадцатые именины Эсмер прогуливалась по замку в окружении стражи и была так же одинока, как и Исбэль. Королева взяла ее в свои фрейлины и последние несколько лун они проводили вместе практически все время. Этому союзу больше всего была рада стража Эсмер – та была охотница на прогулки и могла провести на ногах целый день, Исбэль же отпускала рыцарей, когда они были вместе. Киргофа и Ульрика, ходивших за ними по пятам, словно тени, им вдвоем хватало вдоволь. Благо, король оставил без внимания маленькое своеволие Исбэль. В последние луны он мало давал о себе знать, только приходил поздно ночью в покои, когда она уже успевала заснуть.

Исбэль совсем растворилось в детстве, ей нравилась беззаботность. Сегодня утром они с Эсмер пробрались на кухню и стащили пирожные. Повар ничего даже не спросил, только отдал дань почтения, но девушки сделали вид, что не замечают его. Впрочем, спрятаться им все равно бы не удалось – тяжелый лязг лат был слышен еще далеко за дверью. Оказывается, рыцари довольно резво догоняют в доспехах. Исбэль теперь это отлично знала, а Ульрик запретил им убегать. Эсмер сказала, что челюсть его похожа на раскалыватель орехов и она ее пугает. Вряд ли тот станет ее кусать, ответила Исбэль, так что бояться ей точно нечего.