Книга Пшеничная вдова, страница 157 – Данила Скит, Сумеречная грёза

Она уходила быстро, чтобы Ульрик не успел подумать и сделать определенные выводы, и чтобы снова не услышать раздражающее «не положено».

Беккет, Киргоф и еще один рыцарь, имени которого Исбэль не знала, спустились по коридору, обрамлявшему фонтанную частыми белыми колоннами. Резные парапеты смахивали на атласные ленты, блестевшие мокрой чешуей.

– Беккет, а что находится у грота? – очнулась от раздумий о несчастной Эсмер Исбэль, когда они покинули замок и вышли на усыпанную крупной галькой дорожку.

– Прибрежная тюрьма, Ваше Величество, – простодушно ответил Беккет, а у Исбэль в одно мгновение ослабели ноги.

Она стала жадно глотать воздух и не могла произнести ни слова. Ее, помимо воли, увлекал железный поток лат… у мотыльков оторвали все крылья, бабочки старой Конни улетели в другие жизни – время, которое уже никогда не вернуть. Интересно, где она сейчас? Может, на небе вместе с Богами?

«Что же я наделала, – думала Исбэль, – Наверное, обида короля была так велика, что он все же передумал, – и к горлу подкатил ком, – Но я же больше так не буду. Совсем-совсем… Я могла жить ещё целых две весны, и не в тюрьме. Может, перед смертью смогла бы родить ребенка. Как же больно… Нет, я бы никогда не смогла оставить дитя. Жаль, на котов не успела взглянуть».

Огромные, лохматые и свирепые, лесные коты Блэквуда считались неоспоримой грозой крыс и мышей. А иногда и животных покрупнее – как раз то, что нужно было сейчас Теллостосу. Отец никогда не покупал их у Блэквудов, хотя остальные государства давно селили их в своих житницах. Дорвуд и Бернад не могли договориться даже в этом вопросе. Там, вдалеке, приставали к гавани смоляные корабли.

«Это коты, это точно коты», – Исбэль была в этом уверена, как никогда. Казалось, бриз доносил до ее слуха отчаянное шипение, лязг клеток и устрашающее завывания животных.

Остатки сил покидали Исбэль с каждым шагом. Вскоре не осталось желания думать ни о котах, ни об отце, и даже о том, что день сегодня выдался на удивление прекрасный и теплый. Какая обманчивая красота… загляни под одеяло солнца, и под ним окажется только мрак и холод, уже много лун тянувшейся с севера.

Они подошли к темнице, но не спустились по длинной винтовой лестнице вниз к гроту. Исбэль узнала это место, здесь она была заточена в самый первый раз. Замок стоял на скале, но подземелья его выходили к морю, и вокруг него насчитывалось несколько гротов. Два больших и несколько поменьше. Тот, куда ее привели, был малым и незаметным. О рваные скалы билось пенистое море и пахло солью, она стачивала и без того крутые лестницы, превращая их в пологие убийцы. Удивительно, но прямо над тюрьмами раскинулись пышные королевские сады, пестревшие цветущими розами, белевшие гладкими статуями с прекрасными девами и кувшинами на покатых плечах. Исбэль решила, что есть в этом какая-то доля справедливости – слишком долго корона закрывала глаза на то, что творилась под ее ногами. Подумалось бы, что и Реборн имел странное чувство юмора, но насколько Исбэль успела узнать своего мужа, он его не имел совсем.

Так же молча поднялись наверх.

Тут Исбэль окончательно одолела слабость. Она остановилась, оперевшись на облупленную каменную стену, давно нуждающуюся в побелке. Пахло сыростью и горячей похлебкой. Слишком сильный запах, он вызывал тошноту. Коридоры были узкими и темными, и многие из них уходили в малые комнаты без дверей, в которые не заглядывало даже море.