Книга Плетущая, страница 47 – Лия Арден

Он не просил, скорее ставил ей условие, из-за чего Ена возмущённо задохнулась.

– Нет.

– Нет? – с удивлением переспросил Злат.

Ена выпрямилась, вздёрнув подбородок. Внутри всё ходуном ходило от страха, от мыслей о петле, чудилось, что та уже затягивается на горле, мешая говорить и дышать, но его предложение было оскорбительным.

– Шлюхой, пусть и княжеской, я не стану.

По лицу Злата прошла тень. Он медленно подошёл ближе, Ена не дёрнулась, когда его рука почти невесомо заскользила по её бедру, потом от талии к груди и до шеи. В этот раз Злат сдавил до боли, так что Ена захрипела, стараясь отцепить его пальцы. В ушах зазвенело от того, как Злат несколько раз дёрнул на себя и обратно, впечатав Ену в стену. В затылке заныло от слабых ударов.

– Нет, Ена, ты не поняла, – зашептал Злат на ухо, его пальцы причиняли боль, но уже не душили. – Смерть наступит не сразу. Яреша, Зорана и Рокеля сперва будут бить, пытать и мучить, пока они не начнут вопить и молить о смерти. Пока их лица не изуродуют до неузнаваемости в назидание всем предателям. Им не оставят ни одежд, ни гордости, ни зубов, ни языков. Вздёрнут Зорана, вынудив Яреша смотреть, к чему привело его самомнение. Затем вздёрнут самого князя, а Рокеля оскопят и приставят к тебе – моей наложнице, – хочешь ты того или нет. И каждую ночь Рокель, безголосый и опозоренный, будет стоять и смотреть, как я буду тебя брать. Он будет стоять и молчать. Уверен, после такого вряд ли кто назовёт меня слабым князем, а может, и все бояре присмиреют, воспринимая только силу.

Ена побелела как полотно, против воли тело мелко задрожало, воображение рисовало жуткие картинки, и её ужасала не сама смерть, а позор, к которому Злат был готов прибегнуть. Ещё неделю назад она не смогла бы поверить таким угрозам от него, но ещё неделю назад она не верила, что своих друзей он способен посадить в клетку, а от неё требовать стать его любовницей.

Имена Яреша, Зорана и Рокеля навсегда втопчут в грязь. Люди будут сплёвывать, говоря о них, Сеченское княжество раздерут на части. Ену замутило.

– Пожалуйста, – сдалась она, голос дрожал. – Пожалуйста, Злат. Отпусти их, не калечь и не убивай. Что мне сделать? Ты хочешь оставить меня наложницей. Хорошо, но взамен выполни мою просьбу. Отошли князя и его сыновей в Сечень, пусть уезжают, пусть никогда не возвращаются.

Она глотала слёзы, стараясь говорить без рыданий, которые лишь разозлят Злата. Князь молча выслушал мольбы. Его пальцы чуть разжались, он погладил её шею, там, где наверняка оставил синяки.

– Этого мало, – ответил он, но без былой ярости.

– Что? Что ещё мне сделать? Ты ведь не хочешь их убивать. Я знаю, что не хочешь. Это бремя власти вынуждает. Пожалуйста, Злат, не начинай всё с жестокости. Прояви милосердие, доброту! Именно за неё я тебя полюбила.

Злат взглянул ей в глаза, желваки заходили, пока он с придирчивой тщательностью разглядывал её лицо. Ена надеялась, что её манипуляции не будут столь очевидными или хотя бы он проглотит их, не желая становиться чудовищем.

– Они упрямятся, не признавая обвинений, а Яреш слишком влиятельный, чтобы его слова так просто забыли. Будут помнить и судачить, что до последнего он не сознался в предательстве, а однажды и вовсе засомневаются, насколько справедливо было моё решение. Ты мне поможешь?