Книга Черный к свету, страница 75 – Дж. С. Андрижески

Он нашёл её и пока не сделал ей ничего плохого.

Потому что девочка её возраста, живущая в клетке, в полу особняка, принадлежащего самовлюблённому засранцу-миллиардеру, вероятно, уже пережила что-то очень плохое.

Девочка сглотнула и облизнула потрескавшиеся губы.

Она выглядела обезвоженной, изголодавшейся и напуганной.

На запястьях у неё были синяки, а лицо и челюсть опухли.

Пальцы ног, как и ногти на руках, были выкрашены в розовый цвет.

Она была полностью обнажена.

Блэк разразился ругательствами на языке, с которого я могла точно переводить — на одном из тех языков Старой Земли, что он иногда использовал. Он опустился на корточки; его ботинки остановились как раз на том краю, где начинались металлические прутья.

Не сказав ни слова ни мне, ни Нику, он обратился к молодой девочке на более академичной версии прекси, языка видящих. Я подпрыгнула, когда услышала его речь. Это была та же версия, которой он научил меня, и которую использовали большинство видящих Старой Земли.

— Кто ты? — мягко спросил он.

Боль пронзила центр моей груди. На мгновение у меня чуть не подогнулись колени.

Я не осознавала, gaos, не связывала воедино все факты.

Я не настолько глубоко погрузилась в свои размышления, чтобы понять, что она видящая.

Девочка медленно, неохотно, с болью отвела от меня взгляд.

Только сейчас до меня дошло, что она почти не смотрела ни на Ника, ни на Блэка с тех пор, как я впервые разглядела выражение её лица. Возможно, она склонялась к Нику как к своему возможному защитнику, но что-то во мне привлекло её внимание и её свет тоже. Я могла догадаться, что это было за «что-то». Вероятно, я казалась ей безопасной — по крайней мере, в сравнении.

Теперь она неохотно подняла глаза на Блэка.

Её плечи ссутулились. Она была похожа на собаку, ожидающую пинка.

Она выглядела покорной, как будто ждала приказа, который, как она уже знала, ей не захочется выполнять.

От этого тошнотворного, злого, ужасного чувства у меня перехватило горло, внутри всё горело.

Я уже видела этот взгляд раньше. Я видела его, когда была на войне в Афганистане и Ираке. Я видела его у пациентов, которые были у меня в прошлом, у тех, кого я лечила безвозмездно или которые приходили ко мне по решению суда. Я видела его у жертв, которых мы с Ником освободили, когда выслеживали детоубийцу.

Она пребывала в шоке, но этим дело не ограничилось.

Она постоянно находилась в состоянии выживания и стресса, и, вероятно, это продолжалось уже некоторое время.

Она испытывала так много эмоций и страхов, так сильно и так долго, что целые части её психики отключились, чтобы компенсировать это. Вся её энергия и сосредоточенность были направлены на самое необходимое, чтобы просто сохранить жизнь. От обилия того, что она скрывала, что чувствовала и подавляла, её щёки, подбородок, лоб, губы и глаза вздрагивали, напрягались и подёргивались от напряжения.

Я раньше мельком видела нечто подобное и в Блэке.

Время от времени он вспоминал об этом, в основном, когда рассказывал о своём пребывании в загонах для рабов на Старой Земле. Иногда он возвращался туда, в какой-то части своего сознания. Всё его лицо изменялось, изменялся его свет, и я видела это; я понимала, что он снова становился тем ребёнком-видящим. Он снова оказывался в том месте, с теми людьми. Подёргивания изменяли его обычное выражение лица, точно так же, как то, что происходило с девочкой сейчас.