Книга Черный к свету, страница 76 – Дж. С. Андрижески

Его взгляд обращался куда-то вдаль.

Часть его aleimi-света угасала.

Если он заходил слишком далеко, мне требовалась помощь Ярли или кого-то из других видящих, чтобы помочь ему выбраться из этого состояния. Иногда мне удавалось вывести его, вводя в своего рода aleimi-транс. В любом случае, после этого кошмары становились всё хуже и хуже, иногда по несколько дней подряд.

Блэк рассказал мне, что самым тяжёлым в тюрьме в Луизиане было то, что он постоянно вспоминал своё детство. Он не мог положить этому конец. Он не мог вырваться из этого состояния. Это походило на ночной кошмар, от которого он не мог очнуться. И на самом деле, так и было… травмированная часть его существа не могла уловить разницы.

Смотреть на лицо этой девочки было всё равно, что видеть это в реальном времени.

Такое чувство, будто кошмары Блэка и его воспоминания ожили.

Возможно, ей было примерно столько же лет, сколько Блэку, когда он подвергался самому жестокому обращению. Может, дело в моей собственной травме, которую я тоже переживала из-за Солоника и даже из-за Ника, но в случае с Блэком я действительно могла это видеть. Когда я смотрела на её круглое, слишком молодое лицо, это не ощущалось как воспоминание.

Это ощущалось как прямо сейчас.

Такое чувство, что эти вещи никогда не покидали его.

Я сделала медленный, тихий вдох. Я с усилием успокоила сердцебиение.

Этой девочке нужна была наша помощь. Gaos, она нуждалась в нашей помощи прямо сейчас. Она не была каким-то воплощением боли Блэка, она была реальной. Мне нужно сосредоточиться на ней.

Я сознательно создала дистанцию в своём сознании и свете.

Как только я почувствовала, что относительно вошла в режим доктора и вышла из режима гиперэмоциональной жены-видящей, я попыталась разобраться в избытке эмоций и интенсивности в её сокрушающих глазах. Я не видела ни облегчения, ни страха, ни гнева, ни каких-либо других эмоций, которые можно было бы отнести к категории «ожидаемых», если вы видели освобождение пленников только в телевизионных шоу или фильмах.

Плен, шок и травмы творят с людьми странные вещи.

Особенно странные вещи они творят с молодыми людьми. В зависимости от того, как долго она пробыла там, внизу, и от того, насколько большая часть её жизни была сформирована таким существованием, невозможно было предсказать, как она отреагирует на нас и сможет ли она вообще с нами общаться.

Она могла даже сопротивляться нам.

Я посмотрела на её aleimi, как, должно быть, смотрел и Блэк. Я, конечно, знала, кто она такая, с тех пор, как Блэк заговорил с ней, но теперь мой свет подтвердил это.

Она определённо была видящей.

Она выглядела видящей, даже с этими широко раскрытыми глазами, резкими скулами и идеальным ртом.

Но на самом деле её выдавал странный aleimi-свет.

Он вился вокруг неё, как отдельное живое существо. Я увидела, как в нём переплетаются смыслы, образуя запутанный клубок мыслей и чувств, интенсивности и подавления. Я взглянула на её шею, не увидела ошейника, но почувствовала, что что-то душит её живой свет, несмотря на то, что я могла его видеть. Это не совсем приглушало её свет, но, казалось, ещё больше искажало его, из-за чего ей, скорее всего, сложно было делать что-либо своими способностями видящей, если вообще что-то получалось.

Это что, очередная грёбаная техническая игрушка Люциана Ракера?