Книга Неладная сила, страница 148 – Елизавета Дворецкая

– Не может быть! Что до меня за дело вам, сыновьям боярским?

– Тетушка наша, мать Агния, много о тебе говорила. Сказала, такая есть в Барсуках девица, и красивая, и разумная, и быть ей после меня игуменьей.

Устинья вздрогнула: значит, мать Агния и правду ждет этого, если рассказала своим новгородским племянникам?

– Тут у нас сердце молодецкое и загорелось – повидать тебя, – продолжал старший Нежатич почти шепотом, чтобы слышала она одна. – Оттого и крюка дали. Теперь видим – правду сказала мать Агния. Таких девок, как ты, и в самом Новгороде не много сыщется. И красотой красна, и разумом востра… не всякая боярская дочь с тобой сравнится.

– Ох, перестань! – Устинью смутила неприкрытая льстивость этих слов. – Не к лицу тебе со мной такие речи вести.

– Отчего же не к лицу?

Старший Нежатич встал перед ней, не давая пройти, и тем вынудил взглянуть ему в лицо. Устинья посмотрела в его глаза – голубые, как небо, холодные, как вода, – и заново поразилась его красоте. Где-то она уже его видела… Нет, не видела, а воображала: такого жениха ей скуют Кузьма и Демьян в своей небесной кузнице.

Не оттуда ли они и явились – не в ладьях, не на конях, а прямо с неба?

Но додумать эту мысль Устинья не успела – Невед Нежатич снова зашептал:

– Чего тебе стыдиться – ты роду хорошего, поповского. Батюшку твоего, отца Евсевия, в Новгороде помнят. Дядька, правда, говорят, колдун, ну да ты за него не в ответе. Кабы я или брат мой привез в Новгород такую жену, многие бы нам позавидовали.

Устинья возмутилась: да он ее за совсем глупую считает? Но скрыла возмущение и засмеялась:

– Ничего не могу поделать, добрый молодец! Не вольна я уже собой распоряжаться. При всех людях я обещание дала: за того выйду, кто мне золотой перстень с папоротника принесет.

– А если я принесу – обручишься со мной? – Нежатич прикоснулся к ее руке.

Но Устинья отдернула свою. Она правда это услышала? Но такого быть не может. Закружилась голова, возникло вдруг ощущение, что все это сон. Два боярских сына, красивых, как два ясных месяца, первый вечер ее знают – и уже сватаются. К ней, к племяннице барсуковского колдуна!

Сон… Когда она мать видела во сне, та сказала: будут у тебя женихи, не Демке, псу кудлатому, чета… Она сказала, что их будет двое и они из боярского рода? Или это Устинья сама сейчас придумала?

– Морочишь ты меня!

– А вот увидишь! Слушайте, люди добрые! – Старший Нежатич вдруг взял ее руку и высоко поднял, призывая всеобщее внимание. – Уговор у нас: найду золотой перстень – Устинья будет моя невеста.

– Нет, я не обещала! – в ужасе закричала Устинья, но всеобщий восторженный крик заглушил ее голос.

О Господи, что творится! Она не может ничего такого обещать! Она уже обещалась! У нее уже есть перстень с корня! Хоть они с Демкой и договорились, что еще ни о чем не договорились, сейчас Устинья поняла, что никак не может считать себя свободной и необещанной. Если у нее вдруг образуется другой жених – как она взглянет на Демку? Она так и видела перед собой его взгляд – гневный и пренебрежительный. А как еще смотреть на девку, что не держит слова и обещает себя тому и другому, всем подряд? Даже Демка Бесомыга получит право презирать ее!

Но что делать? Показать Демкин перстень и объявить, что уже обручена? Что-то мешало Устинье так поступить. Будто кто-то на нее зарок наложил: эту тайну следет хранить. И от своих, и от чужих.