Онлайн книга «Неладная сила»
|
Она уже поняла: надев лесное кольцо, она вновь обрела способность видеть то, что от прочих скрыто. Никто, кроме нее, не видит недобрых гостий с того света, никто не понимает, что за неладная сила ведет эту лихорадочную пляску, откуда веет и жаром, и холодом, отчего рябит в глазах, ломит голову, стучат зубы, но невозможно остановиться и отдохнуть. Это страшный сон! Нет, это сам Темный Сет надвинулся, накатился на белый, и от нынешней их встречи не стоит ждать добра! – Много у нас имен! – зазвенело со всех сторон. И голоса заговорили, перебивая друг друга: – Мне имя есть Стужея, не может человек согреться! – Мне имя есть Огнея, как разгораются в печи дрова смолистые, так разжигаю во всяком человеке сердце и голову! – Мне есть имя Гнетея – ложусь у человека под ребрами, как камень, и утробу воздымаю, и вздохнуть не даю, с души мечу! – Мне есть имя Забываючи-Ум, да спит человек много, не пьет и не ест! – Мне есть имя Хрипуша, у души стою, кашлять не даю, у сердца стою и душу занимаю! – Мне есть имя Ломея – в человеке кости и голову ломлю, аки дерево сырое ломится! – Мне есть имя Сухея – в человеке кости сушу, и тот человек как дерево сухое засыхает! – Мне есть имя Пухлея… – Мне есть имя Желтея… – Мне имя Ледея… Бросая взгляды по сторонам, Устинья видела, как меняется внешность чужих девок. Исчезают румяные лица, длинные косы, нарядные одежды; вокруг нее мечутся смертельно-бледные, лихорадочно-красные, желчно-желтые, землистые лица, осунувшиеся, отекшие, блестящие от пота. Голодным торжеством горят запавшие глаза. Волосы летают растрепанными, спутанные космами, руки и ноги тощи, как кости… Раздался испуганный, жалобный крик: какая-то из живых девок осознала, что не может остановиться, что пляшет не по своей воле и что с каждым вздохом ей делается тошнее. Крик подхватили; кто-то упал на песок, кто-то забился в судорогах. За пределами круга раздались испуганные вопли, но они доносились до Устиньи как издалека. Какой… Который… нужно задать третий вопрос, самый главный! Мысль витала, не даваясь, Устинья мучительно пыталась ее поймать. – Чего… боитесь… вы? – крикнула она. Было жутко говорить с «незнамыми сестрами», но Устинья понимала: только ей лесное колечко дает власть задавать вопросы и требовать ответов. – Боюсь я травы – адамовой головы! – кривясь, ответила Огнея. – Боюсь я плакун-травы! – сказала Ледея. – Боюсь я травы пиянки, оттого и побегу! – прохрипела Хрипуша. Сквозь звон в ушах Устинья едва разбирала их ответы. И все не то! Это ложь. Но о чем спросить, чтобы услышать правду, она не могла собразить. Она же не царь Соломон! Но едва она осознала, будто увидела вспышку, – Соломон, правильный вопрос где-то рядом! – как над поляной рванул ледяной вихрь такой силы, что все разом повалились с ног. Игра и пение смолкло, над берегом стоял сплошной стон и вопль. Устинью отбросило к краю поляны и ударило о березу. Цепляясь за дерево, сильно дрожа и стуча зубами, она сумела удержаться на ногах и вновь взглянула на Гробовище. Песок был усеян лежащими телами. Над домовиной взвилось сизое пламя, и прямо из этого пламени вышла женская фигура – вдвое, втрое выше человеческого роста. Длинные волосы, грязные и спутанные, окутывали ее до самых пят. Они закрывали и лицо, и лишь горели на нем пламенные глаза – само адское пламя светилось сквозь них. От ее движений по поляне веяло затхлым духом недуга и смерти – вонь грязи и всяких выделений, прелой соломы, свернувшейся крови. |