Книга Неладная сила, страница 94 – Елизавета Дворецкая

– Где? Где это чудоёжище?

Демка еще раз огляделся. Волки исчезли. На лугу не осталось никого, кроме их с Егоркой и двух собак. Одна лихорадочно зализывала рану в боку. Вторая тоненько выла, будто жалуясь на пережитый испуг.

– Ушел он… – слабым голосом сказал Егорка, и по этому голосу Демка вдруг понял, как же сумежский пастух на самом деле стар. – Сгинул, проклятый.

– Они… его… разодрали? – Демка все оглядывался. Собственный голос показался очень хриплым: он сорвал его, а сам и не заметил, как дико орал. – Волки? Тут были волки? Я видел!

– Были волки. – Егорка слабо кивнул и всем весом навалился на свой посох. – Разорвать они его не могут – он ведь дух. Прогнать только. Как вцепятся – он и сгинет.

– Дух?

– Двоедушника дух. Голодом томим ненасытным. Доберись он до нас, глотни крови живой… Как он человек пять-семь задерет, так снова телом обзаведется, и тогда ему вовсе удержу не будет.

Демка сел на землю: вдруг задрожали ноги, все мышцы и жилы ослабли.

– Дед, откуда у нас такое?

– Пойдем-ка. Пойдем в избу ко мне, – не отвечая, велел Егорка. – Нечего тут делать… все равно кони ушли.

– Я его уже в-видел.

Демку било крупной дрожью – началось еще по дороге от луга к Егоркиной избенке. Теперь он сидел перед печью, в избенке было тепло, но дрожь никак не проходила. Егоркино жилище топилось по-черному, и для дыма пришлось оставить дверь открытой. Демка с тревогой косился на нее, но Егорка его успокоил:

– Не бойся, в избу он не войдет. Да и нынче не покажется больше. Полночь миновала.

– Я его видел где-то раньше, – твердил Демка. – В морду глянул – знакомое что-то признал. Ляд его бей…

– Помстилось тебе, – уверенно возразил Егорка. – Не видел ты его нигде.

– Врешь, дед, я знаю. Это… это Хоропун был, да?

Не сказать, чтобы чудище было похоже на Хоропуна, но некое сходство с чем-то знакомым имелось. И ведь известно, что умерший плохой смертью не будет лежать спокойно и, скорее всего, превратится в упыря. Едва осознав, что случилось и кто на них напал, Демка сразу подумал о Хоропуне.

– Не он это.

– Должен быть он. Я знаю, что не лежать ему мирно. Я его… во сне видел, – признался Демка. – Будто приезжала какая-то боярыня коня подковать, а я смотрю – тот конь и есть Хоропун. В ту самую ночь, как он сгинул.

– О как! – Егорка оглянулся на него, приоткрыв глаза пошире, словно никогда о таком диве не слышал, но Демка видел, что старик не очень-то и удивлен.

– А теперь вон что… Ведь нам то страховидло не привиделось? Что это было, дед?

Егорка не ответил, глядя в устье печи. Лицо его, обычно добродушное, стало суровым.

– Ты, парень, не говори никому, будто знакомое признал, – сказал он помолчав, и голос его прозвучал непривычно повелительно. – Пользы не будет, нечего народ мутить.

– Это… да, – согласился Демка, вообразив ошарашенные лица Агашки, Вукола и прочих. – Какая уж тут польза… Крик один.

– Дверь притвори да ложись спи. – Егорка кивнул на скамью. – Утро вечера удалее.

Подойдя к двери, Демка выглянул наружу. Луна невозмутимо красовалась над лесом, пели соловьи и дрозды, веяло прохладным и сладким духом едва распустившейся листвы. Дрожь его прошла, и уже сейчас не верилось, что он своими глазами видел жуткое существо – полуволка-получеловека. «Михаил-Архангел, Никола Милостивый!» – вспомнил Демка и перекрестился. Кто-то все-таки услышал его, прикрыл «железным тыном», невидимым, но прочным. С благодарностью вспомнилась Устинья, научившая его этой молитве. Видела бы она это! И еще подумалось: об этой битве не стыдно было бы ей и рассказать. Хоть он едва порты не намочил от страха, однако же не побежал. От одной мысли об Устинье теплело на душе, и Демка с удовольствием втянул свежий запах ночи. Жив! И мальчишки живы, и лошади все.