Книга Знамение змиево, страница 104 – Елизавета Дворецкая

Но не просто же так отец Касьян ярится? Значит, подношение даров и в самом деле случается? Как ночь настанет… хлебы пускают по воде в жертву? Воята украдкой оглядывал прихожан, но жители погоста и гости из ближних деревень – Райцов, Видомли, Лепешек – слушали спокойно, без волнения и смущения, как будто речь вовсе не о них. Но кто же тогда пускает хлебы по водам?

Одно Воята точно знал: не следует показывать отцу Касьяну Псалтирь, если только тот сам не спросит. А если спросит, если найдёт ту запись? Поверит ли древнему старцу?

Но может, он, Воята, всё неправильно понял? И вовсе не о Великославле Панфирий писал, может, видел он духовными очами горний град, а вовсе не тот, что в Дивном озере утонул? Но в Псалтири ясно сказано: из вод глубоких будет извержен. Значит, город тот самый. Но ещё сказано, «велий и светлый», а отец Касьян говорит, что под озером – бездна и змий ядовитый… Кому верить? Если бы знать… И расспрашивать Воята опасался – что будет, если тайна Псалтири выплывет наружу?

Наполненный своей тайной, а также после вчерашнего не имеющий желания показываться людям на глаза со своей разбитой скулой, Воята вечером остался дома. В Сумежье продолжалось гулянье: родичи из ближних деревень, вчера воздав честь святым у себя дома, сегодня прибыли пировать в погост, и отовсюду снова неслись в вечерней тьме звуки рожков, пение, весёлый говор. К бабе Параскеве снова набилась молодёжь: пели песни, доделывали свои кожурины и личины. Вояту уговаривали поиграть, но он отказался, сославшись на разбитые в драке пальцы, и за свои гусли взялась Юлитка, запела что-то девичье, про венки и бережки.

Под шумок к Вояте подсел Сбыня.

– Слышь, чего скажу.

– Чего? – покосился на него Воята.

У Сбыни вид был несколько смущённый, а Воята не хотел новых разговоров о вчерашнем. Он убедился, как прочно засел в его сердце «задорный бес», и давал себе клятвы больше не поддаваться ни за что.

– Я в рассуждении бесов…

– Чего? – почти с негодованием отозвался Воята.

– Ну, помнишь, я говорил, что в нынешнюю ночь… будут бесов озёрных угощать. Хочешь, отведу тебя к деду… Если уговоришь его, чтобы с собой взял, сам всё увидишь.

– Твой дед ходит бесов угощать?

Сбыня был одним из многочисленных внуков старика Овсея; от того, рассудительного и богобоязненного, не пропускавшего почти ни одной службы, разве что по большому нездоровью, Воята такого не ждал. Думал, может, волхвы какие-нибудь лесные, что по се поры пням молятся… Но чтобы Овсей!

– Пойдём со мной… поймёшь кое-что, – шептал Сбыня. – Только смотри – отцу Касьяну ни слова. Слышал, что он в церкви говорит про озеро? Он всякий год такое говорит. И на Никольщину, и на Иванов день.

– Куда идти-то? – в сомнении ответил Воята, однако, уже поднимаясь на ноги.

Меньше всего хотелось оказаться быть замешанным в поклонение бесам – ему-то, церковному человеку, попов-скому сыну, это никак не пристало! Но ещё сильнее, пожалуй, хотелось разобраться, что же там в этом озере. Ведь Воята с нынешнего дня знал нечто важное, чего, похоже, не знал в Сумежье никто – о видении старцу Панфирию и будущей славе утонувшего города.

Идти оказалось недалеко – в Овсееву избу. Со всех окошек были отодвинуты заслонки, оттуда валил пар с запахом стряпни. Внутри набилось столько народу, что Сбыня и Воята едва нашли место в углу у двери, и то Сбыня уселся на пол. Здесь плясок не водилось: собрались мужчины, и по большей части в возрасте – все уважаемые старики Погостища и посада, отцы семейств. Ещё из сеней был слышен гусельный перебор: играл сам Овсей.