Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Раздумывая о всяком, Воята и не заметил, как отмахал пять вёрст. Впереди висело дымное печное курево – те самые Рыбьи Роги. Дворы вытянулись в один ряд над оврагом, по широкому склону катались на салазках мальчишки. Повздорили то ли из-за салазок, то ли от юного задора, затеяли возню: самый рослый, лет четырнадцати, взял на руки самого мелкого, года на три-четыре младше, и завертел, его ногами норовя заехать кому-нибудь из неприятелей по голове. Воята ухмылялся и тут же крутил головой от стыда, вспоминая свою драку на Никольщины. Он-то уж не отрок, взрослый парень, жениться пора! А тоже на задор потянуло… При виде незнакомого здоровенного парня мальчишки притихли. Выспросив у них, где живёт Овдотья, Воята отыскал нужный двор. Изба утонула в снегу по самые окошки. Он здесь был не первым гостем: пока шёл через двор, дверь отворилась, вышла какая-то баба, тут же обернулась и стала ещё раз прощаться, из чего Воята понял, что это не хозяйка. Пропустив бабу, осмотревшую его вытаращенными глазами, он в свою очередь постучал. – Ну чего ты ещё забыла… ох ты! – Уже другая баба, отворившая дверь, выпучила глаза. – Помогай Бог! С поклоном я от Параскевы-сумежанки! – Воята поклонился. – Дай Бог добра! – Всё ещё удивлённая хозяйка тоже поклонилась. – Гостинец прислала Овдотье, племяннице своей. – Чего говоришь? – Овдотье гостинец от Параскевы! – Ну, я Овдотья! – Хозяйка подбоченилась, пристально оглядывая его с ног до головы. – Лезь в избу. Средних лет, Овдотья не была красавицей, но держалась уверенно. Нрава она была довольно кислого – так определил Воята, заглянув ей в глаза и оценив, как чёрным, круто изломленным бровям будто вторят опущенные углы рта, впрочем, довольно яркого. Косы Овдотья высоко накручивала на маковку, покрыв повойником, из-за чего её голова и шея казались очень длинными. Повой сверху был покрыт красным шерстяным платком, явно совсем новым – видно, тоже сегодняшний подарок, может, той бабы, что встретилась на дворе. Хозяйка и без того выглядела щеголихой: вышивка на вороте сорочки, пара бронзовых и серебряных перстней, стеклянные бусы на груди. На шёлковом очелье блестели старинные украшения в виде колец, с серебряными треугольными подвесками в три ряда, с маленькими бубенчиками на бронзовой цепочке. Каждое движение Овдотьиной головы сопровождалось звоном, из-за чего она плохо слышала собеседника и всё время переспрашивала. А день-то самый обычный, с чего бы ей так наряжаться? – Хозяин на промысле мой, в лесу, – пояснила Овдотья, видя, как Воята окинул избу взглядом: с кем ещё поздороваться? – Долго тебя держать не могу, а то про меня люди дурное подумают. – Она усмехнулась с видом отчасти возмущённым, отчасти игривым, будто намекая, что она-то на дурное дело не пойдёт, а вот подумать на такую красавицу злые люди могут. – Рассказывай, как тётушка моя поживает, Параскева Осиповна. Воята выложил привезённый вершник, и какое-то время Овдотье было не до рассказов: она всё вертела обновку, щупала ткань, явно хотела примерить прямо сейчас, да стыдилась гостя. От радости хозяйка подобрела и, будто спохватившись, усадила Вояту за стол: время было обеденное. Воята и правда проголодался доро́гой: серые щи[51]с репой и луком у хозяйки были недурны, только жидковаты, хлеба не было вовсе. Но тут нечему дивиться: многие свой хлеб месяц назад подъели, а то и больше. |