Онлайн книга «Знамение змиево»
|
– Серебро в ведро! – окликнул он. – Не укажешь ли, где… Женщина обернулась, и Воята осёкся – перед ним была Еленка. Она тоже вздрогнула, узнав его, переменилась в лице, опустила ведра наземь. Вид её показался Вояте ещё более измождённым, чем в прошлый раз; и так не кровь с молоком, она за зиму ещё больше похудела, побледнела, под глазами темнели тени. Но сами эти глаза – голубые слёзы неба – остались прежними и почему-то поразили Вояту красотой, как самоцветы на крышке Панфириевой Псалтири. – Это ты, попович… – пробормотала Еленка, явно потрясённая. – Да я… – Воята ощутил необходимость оправдаться, боясь, что она сочтёт его появление здесь за навязчивость, – я Василья Снежака ищу… Сестра его прислала… просила… Овдотья из Рабьих Рогов… то есть Рыбьих Ногов… тьфу, нечистый! Баба Параскева, хозяйка моя, меня к племяннице снарядила, а я… Я бы не то что тревожить попусту… – Не он тебя прислал? – с тревогой спросила Еленка. – Нет, что ты! – Воята мигом понял, кто этот «он». – Он в Волоты уехал, вчера ещё. О тебе ни слова не говорил. Еленка перевела дух, лицо её немного прояснилось. С бледно-голубыми, но такими ясными глазами, это лицо вдруг напомнило Вояте весеннее небо, ещё прохладное, но уже озарённое тёплым лучом из-за края земли. – Знать, судьба… – тихо сказала женщина. – Пойдём со мной. Она снова взялась за вёдра и пошла впереди, Воята тронулся за ней. Вся повадка её была тиха и ничуть не властна, однако он повиновался, даже не думая, к чему это может привести. Спустившись под горушку, Воята вслед за Еленкой въехал в уже знакомый двор, такой же полужилой-полузаброшенный по виду. Кивком Еленка пригласила его в избу, и он вошёл, привязав лошадь у крыльца. Еленка поставил вёдра, сняла кожух и развязала верхний тёплый платок. Рубаха, понёва, вершник, домашний платок поверх повоя на ней были самые обычные, неяркие, а украшений и вовсе никаких, но Воята невольно отметил, что выглядит она в этой простоте более величаво, чем суетливая щеголиха Овдотья с её красным платьем и звенящими подвесками. Еленка кивнула на лавку, и Воята, распахнув кожух, сел. Хозяйка явно волновалась и не знала, куда девать руки. – Я… сама хотела… повидать тебя, – начала она, сев на ту же лавку. – Да боялась в Сумежье соваться. Воята не спросил, чего она боялась, – видно, не хотела встречаться с отцом Касьяном. – Коли и прийти, когда он отъедет куда, в воскресенье, когда у вас нет пения, донесут ведь ему. По Сумежью мне незамеченной не пройти. Воята молчал и напряжённо слушал её сбивчивую речь. Она сама хотела его видеть! Настолько хотела, что едва не явилась в Сумежье, готова была пешком одолеть семь вёрст зимней дороги. И встречу эту надо сохранить в тайне. Едва ли Еленка боится какого-то явного вреда от мужа – он ей не враг, даже припасы посылает. Но не хочет, чтобы отец Касьян знал о её беседе с молодым чтецом. – Есть в людях молва… – продолжала Еленка, в голосе её смешались робость и решимость. – Будто ты книгу старинную раздобыл. Ту, что от Панфирия… – Правда. – Воята кивнул. – Псалтирь Панфириеву раздобыл в Усть-Хвойском монастыре. Только она греческой оказалась. – Греческой? Греческим письмом? – Еленка, кажется, была разочарована. – Да. Только от самого Панфирия, его рукой, по-славянски кое-что приписано. |