Онлайн книга «Знамение змиево»
|
Имя диакона Кириака навело Вояту на мысль о собственном старшем брате Кирике, и стало немного стыдно: опять Егорием Храбрым себя вообразил? Да и жутко делалось, если подумать, как следует, за что взялся. Людей со зла к лешему посылают, а он по доброй воле туда собрался! Но Воята знал: он пойдёт и к лешему, потому что Еленкина дочь Артемия, лесная царевна, ждёт помощи не от диакона Кириака, а только от него. * * * Песты Воята покинул, когда полностью рассвело, и добрался до Рыбьих Рогов благополучно. Овдотья принялась причитать, что он так задержался, дескать, всю-то ноченьку не спала, ожидаючи, а по большей части пытаясь вызнать, что было тому причиной, но Воята молчал, почти её не замечая. Перенося холодные после дороги мешки жита в клеть, зацепил краем об угол сусека – мешок надорвался, в сусек и на земляной пол посыпалось зерно. Воята спешно опрокинул мешок в сусек и только сейчас заметил – зерно было округлое, белое, даже почти прозрачное. Ячмень, что ли, здесь такой? – Это ещё что? – Он в недоумении уставился в сусек. – Ничего, ничего! – Овдотья торопливо развернула его спиной к сусеку, лицом к двери. – Ступай, отроче. Я уж сама пересыплю. И так задержался вон, тётушка Параскева тревожиться будет. А то и отец Касьян вернётся, глядь, а тебя нет… Воята и сам был рад поскорее вернуться в Сумежье. Простившись с лошадью, вновь встал на свои лыжи. Не прошёл и двух вёрст – солнышко спряталось, тёмные тучи сомкнулись над лесом, и повалил густой снег… До Сумежья Воята добрался далеко за полдень, весь в снегу, и долго чистился в сенях, прежде чем решился вой-ти в избу. – Никак тебя Овдотья к брату Василию за житом посылала? – такими словами встретила его баба Параскева, тем не менее вставая и откладывая веретено, чтобы взяться за печенье блинов. – А ты откуда проведала? – удивился Воята. – Да сам видишь – снегу сызнова навалило! Воята провёл рукой по влажным волосам, но привести мысли в порядок это не помогло. – Коли Овдотья наша у брата Василия чем одолжается, так зима возвращается, – пояснила баба Параскева, видя его недоумение. – Много ли ты ей привёз? – Три мешка. – Воята вспомнил странное белое жито в Овдотьином сусеке, больше схожее с градовым зерном. – Не менее трёх дней опять зима будет. А может, Овдотья и на подольше растянет. – Баба Параскева насмешливо хмыкнула, размешивая в большой деревянной миске муку с сывороткой. – Ей лишь бы самой не работать, на печи лежать. – Ну прости! – Уставший от тайн Воята сел на лавку. – Кабы я ведал… – То моя вина – не предупредила. Ты у нас человек недавний… Отец Касьян, к облегчению Вояты, ещё из Волотов не воротился. Воята не знал, как стал бы сейчас смотреть ему в лицо, как бы стал служить при нём у Власия. Если Еленка всё налгала – стыдно, что её послушал. А если правду сказала… Тут Воята и не знал что думать. Отец Касьян – обертун, хоть сам того не знает! Не проклята ли сама церковь, где он служит, не проклята ли волость, где такой пастырь! Но что тут может сделать он, Воята? Обличать – только прослыть сумасшедшим и добиться своего же изгнания. Без доказательств сам владыка Мартирий прикажет его заковать в железа и отправить на покаяние в дальний монастырь. А доказать… Как докажешь? Пробраться ночью полнолуния в попову избу и проверить, дышит ли отец Касьян во сне? А если нет? Что там Миколка говорил – Плескач тело брата накрыл корытом, чтобы вернувшийся дух его не нашёл? Можно поступить так же – но тогда он, Воята, станет убийцей! А что он на самом деле знает-то, кроме бабьих сказок? |