Книга Экзамен для дракона, страница 2 – Анастасия Алмазова

«Это конец», — промелькнуло в голове.

Но что-то в этой машине было не так. Она двигалась неестественно, будто не просто скользила по мокрой дороге, а подчинялась чьей-то воле.

Последнее, что я успела почувствовать — визг тормозов, врезавшийся в мозг, и металлический привкус крови на языке. Где-то вдали, будто сквозь толщу воды, доносились крики. Но они уже не имели значения.

Я закрыла глаза.

И… выдохнула.

Странно, но в тот момент, когда боль должна была накрыть меня с головой, я почувствовала лишь лёгкость. Облегчение. Всё было кончено. Больше не нужно бежать, бояться, прятаться.

Вместо ожидаемой темноты перед глазами медленно проступили очертания древнего леса. Густые кроны деревьев сплетались над головой, почти не пропуская лунного света, лишь изредка позволяя серебристым бликам коснуться земли. Воздух был наполнен терпким ароматом мха и влажной коры — таким необычным после городской пыли и выхлопных газов.

Я замерла, прислушиваясь. Тишина. Не та пугающая тишина заброшенных мест, а… живая. Будто сам лес затаил дыхание, наблюдая за незваной гостьей. Даже ветер не смел шевелить листья, словно боясь нарушить этот хрупкий момент.

Ноги утонули в чем-то мягком. Опустив взгляд, я с удивлением обнаружила под собой не привычный колючий асфальт, а густой ковер из травы. Она была слегка влажной от ночной росы, но удивительно приятной на ощупь — живой, теплой, будто специально приготовленной для моих босых ног.

«Где я…?» — прошептали мои губы, но ответом была лишь тишина.

Медленно поворачиваясь, я осматривала непривычный пейзаж. Ни следов машин. Ни огней города. Ни… отца. Только вековые деревья, стоящие немыми стражами, и легкий туман, стелящийся между стволами.

И тогда я смогла наконец выдохнуть. По-настоящему. Грудь освободилась от невидимых оков, а вместе с дыханием ушло и постоянное напряжение, ставшее уже привычным фоном жизни.

Руки сами разжались. Пальцы, до этого впившиеся в ладони так, что под ногтями остались кровавые полумесяцы, медленно расслабились. Прижавшись спиной к дереву, я ощутила его шершавую кору — она была удивительно тёплой, почти пульсирующей, словно огромное живое существо делилось со мной своим покоем. И тогда меня накрыло. Смех, больше похожий на рыдания, вырвался из пересохшего горла. По щекам катились горячие слёзы, но впервые за эту неделю это были не слёзы страха.

— Сбежала… смогла… — я бормотала бессвязные слова, захлёбываясь между истерическими всхлипами и смехом. Грудь вздымалась прерывисто, а пальцы вцеплялись в кору, будто пытаясь ухватиться за это новое ощущение — головокружительное, пьянящее чувство свободы. Где-то в глубине души ещё тлели остатки страха, но их затмевало ослепительное понимание: ужас действительно закончился.

Рыдания постепенно стихли, оставив после себя пустоту и усталость. Я глубоко вдохнула, и воздух больше не рвал лёгкие, как раньше — он наполнял их медленно, спокойно, будто лес сам учил меня дышать заново.

Я вытерла лицо рукавом — кожа под пальцами была горячей, разгорячённой от слёз, но ветерок, ласковый и прохладный, тут же коснулся её, будто успокаивая.

Когда я запрокинула голову к небу, у меня перехватило дыхание. Две луны, голубая и золотая, кружились в небе, усыпанном звёздами, которых было втрое больше, чем на моём родном небе. Они мерцали не холодным белым светом, а переливались всеми цветами радуги.