Книга Из бурных волн, страница 137 – Вал И. Лейн

— Он, должно быть, особенный, если смог привлечь твое внимание.

У меня пересохли губы, и я открыла рот, когда прохрипела ответ.

— Он определенно… отличается… от других парней.

— И как его зовут? Оп! Но ты не обязана мне говорить. Я не против секретных сообщений. — Он рассмеялся, и в последнем предложении проскользнул намек на его акцент.

— Нет, это не секрет, — сдалась я со слабым смешком, который больше походил на раздражение. — Его зовут Майло.

— Что ж, передай Майло, если из-за него возникнут какие-то проблемы, что я, может, и буду в четырнадцати часах езды, но знаю, как добраться туда за три часа, если понадобится.

Я покачала головой и игриво закатила глаза.

— Не волнуйся, — сказала я. — Он замечательный. — Моя полуулыбка угасла, и я сжала губы. — Но он не местный, и, возможно, ему скоро придется уехать. Навсегда.

— Это очень плохо, hija (исп. «дочка»). Если бы он знал, что для него лучше, он бы остался.

Что-то кольнуло меня в груди, когда отец заговорил. Я знала, что Майло останется ради меня. Не важно, какую боль это ему принесет. И именно поэтому не могла ему позволить. Но позволила папе продолжать говорить.

— Просто знай кое-что, Катрина. — Я оживилась, слушая его. Он нечасто называл меня полным именем. — Иногда поступать правильно ради тех, кого мы любим, причиняет боль. Иногда это ранит нас. Иногда это ранит их. Часто и то, и другое. Но мы все равно должны это сделать. И мы должны быть сильными. Fuerte (исп. «стойкими»).

Я знала, что папа не мог знать о моих секретах в Константине, но его слова пронзили меня насквозь, как копье.

С совершенно изменившимся настроением папа потянулся за коробкой с пиццей.

— Не знаю, как ты, а я умираю с голоду. Пепперони с ананасами. Надеюсь, все еще твоя любимая?

Я кивнула.

— Конечно.

Папа обнял меня за плечи и легонько поцеловал в лоб, вероятно, заметив, каким унылым был мой голос.

— Не волнуйся, hija (исп. «дочка»). В конце концов, все будет хорошо. Я обещаю.

Его слова напомнили мне о МакКензи в тот момент. Благодаря их постоянному подбадриванию и готовности выслушать, я поняла, что они оба были причинами, по которым я зашла так далеко. И я была благодарна им больше, чем они могли себе представить. Я только надеялась, что когда-нибудь смогу быть тем, кто скажет кому-то правильные вещи так, как они столько раз делали это для меня.

После того, как мы поели, мама пошевелилась в своей постели и слегка застонала. Папа задремал в кресле, тихонько похрапывая. Я потянулась к маминой руке, сама не зная почему. Какая-то часть меня была рада, что я не могла сказать, слышит она меня или нет, потому что не знала, что бы сказала ей, если бы она проснулась.

Пока я наблюдала за ней, ее веки затрепетали, но быстро закрылись снова. Она судорожно глотнула воздух и попыталась наклониться вперед, снова открывая глаза, в панике, будто задыхаясь.

Папа резко проснулся и быстро осмотрел открывшуюся перед ним сцену, а я быстро отпустила мамину руку.

— Я позову медсестру. — Папа выскочил за дверь, зовя на помощь.

Я не сводила с нее глаз, нервы были на пределе. Она внезапно схватила меня за запястье обеими руками, вцепившись так, что побелели костяшки пальцев.

— Не дай мне утонуть. Пожалуйста. Пожалуйста. Вода поднимается слишком высоко. Пожалуйста… — Она выдавила эти слова сквозь сдавленные вздохи, но я расслышала их отчетливо.