Книга Вдова на выданье, страница 70 – Даниэль Брэйн

— А мне что за резон тебе человека давать, матушка ты моя? — безразлично пожал плечами Обрыдлов.

Если браки заключаются на небесах, сделки, очевидно, — в предбаннике преисподней. Черти азартны, им развлечение — ставить на одного или другого.

— Чем-то и вы торгуете, батюшка Пахом Прович, — со всем почтением усмехнулась я. — Ткани, а может, и бакалея, и что еще, понравится мне товар — брать буду у вас исправно.

Устроит ли Обрыдлова невеликий, на самом-то деле, оборот ресторана, нервно подумала я, пусть сейчас ему цифры называть необязательно…

— И сколько брать будешь?

Старый ушлый чертяка, и знала бы я, в чем они тут измеряют поставки.

— Пару подвод в месяц на первое время, — секунду подумав, прикинула я вслух. Подробности после.

Обрыдлов опять поднялся, грохнул ящиком, поплелся с полученными от меня деньгами к шкафу, повернувшись ко мне спиной, долго их прятал, я сидела, фыркая про себя: я перед ним «засветила» капиталы, он передо мной — место, где хранит сбережения. Мне, возможно, стоило оставить деньги в банке, немудрое решение — тащить их в мой клоповник, но… кажется, я накосячила где-то на год вперед.

— Ступай, — не оборачиваясь, сухо посоветовал Обрыдлов. — Хороша, матушка, обе вы хороши, — добавил он, подразумевая, видимо, Агафью и ее просьбы. — Ступай, да сундучок схорони хорошенько, а лучше в банк опять съезди да там оставь. Не ровен час, Олимпиада Львовна, не ровен час. Город нынче пакостный, неспокойный.

Я захлопнула крышку саквояжика, под нос пробормотала прощание и вышла. Может быть, я, как и Агафья, сунулась к Обрыдлову в неудачное время, и даже три тысячи долга не исправили ему настроение, а может, он и без того зарекся раздавать деньги направо-налево. Но совет насчет банка мне понравился, и я, поймав лихача, опять поехала в Купеческий банк.

На этот раз меня проводили в подобие операционного зала, пожилой клерк выдал мне в обмен на ассигнации самую настоящую чековую книжку, и я не могла перестать на нее пялиться. Она почти ничем не отличалась от тех, которые существовали не то что в мое время — в моем мире, но была примитивной настолько, что при должном умении подделать чек не составляло никакого труда. Я вспомнила предостережение Обрыдлова насчет пакостей, поняла, что никак не смогу им противостоять, и уныло побрела к выходу.

Когда я вернулась в квартиру, время уже перевалило за три часа дня, небо расчистилось, и хотя солнца не было видно, синие пятна проглядывали и обнадеживали. Немного денег на расходы я себе оставила и заехала в ряды — не те, где я очертя голову спланировала самую настоящую авантюру, а в ряды попроще, и купила детям одежду. Себе я ничего не присматривала, обойдусь: пока не пойму, какие траты мне предстоят, разбрасываться деньгами не стану.

Евграф успел обернуться с покупками и даже перетащить часть мебели, как я ему приказала. Меня удивило, что купленные кроватки требовали сборки, и посреди будущей детской валялись детали, с которыми Евграф, впрочем, без заминки управлялся. Я постояла, посмотрела за его работой, пока он не поднял голову, не заметил меня и не встал.

— Я, барыня, у мебельщика задешево купил, — извиняющимся тоном объяснил Евграф. — Оно, вон, недоделано, а потому дешевше сторговались. Так я соберу, ума-то тут много не надо.