Книга Соль и слезы сирены, страница 69 – Эбби-Линн Норр

– А какое тебе до этого дело?

Его темные брови взмыли вверх.

– Потому что, зная, где эти плиты перекрываются, мы сможем определить, где в будущем могут произойти самые серьезные тектонические разломы.

Йозеф говорил и говорил, и по тому, каким воодушевлением светилось его лицо, я поняла, что он с большим энтузиазмом относится к своим исследованиям.

– А где же твоя лаборатория? – поинтересовалась я, все еще силясь понять, откуда появился этот здоровый и очевидно хорошо образованный атлант. Может, его обиталище тоже прячется внутри горной гряды или системы пещер? Но почему он так отличается от прочих сородичей?

– Я живу на Гибралтаре. Там лаборатория, работа, дом и семья. А где живешь ты?

– В Океаносе, разумеется, – ответила я, дрейфуя подле него, пока он вынимал из бура пробу и убирал ее в маленькую сумочку на поясе, где хранилось еще несколько добытых ранее.

– Мне про него рассказывал отец, – признался Йозеф, – но, честно говоря, я слушал невнимательно. Не был уверен, что Океанос существует.

– Вот и зря! Ты совсем рядом с нашими горами, – я махнула рукой назад, показав, откуда приплыла.

– Ясно. – Похоже, Йозеф воспринял все весьма серьезно.

Я едва могла поверить в то, что столкнулась с атлантом, не знавшим ничего об Океаносе. И предположила, что у этого народа нет способа систематически передавать знания свои детям. Атланты ведь по сути были бездомными. Бедными невежественными бродягами. Или нет?

– Так ты живешь на суше? Гибралтар ведь над водой, правильно?

– Верно. Это на полуострове. И он находится недалеко. – Он взглянул на меня со странным выражением: мне показалось, будто в его глазах сквозила надежда. – Хочешь его увидеть? Вероятно, мое приглашение не совсем удобно для тебя. Уверен, ты направлялась куда-то по делам, но я буду рад принять тебя в своем доме. Ты показалась мне весьма любознательной. – Он стал говорить быстрее, и нервозность его вернулась. – Я и сам такой, к тому же никогда прежде не разговаривал с сиреной. То есть я видел издалека, но никогда не приближался, не хотел беспокоить. Сегодня впервые…

– Я хочу посмотреть, где ты живешь, – перебила его я. В тот момент я ничего не жаждала так сильно, как увидеть дом Йозефа. Меня переполняло любопытство: впервые я встретила обходительного, образованного и красивого атланта. – Как далеко отсюда Гибралтар?

– На скорости сорок километров в час плыть полдня.

Я раньше не слышала такого обозначения скорости и не знала подобную единицу измерения: километр. Поэтому ответила:

– Тогда задавай темп.

Йозеф пустился в путь, и хотя он был проворен, трудно быстро плыть, если у тебя нет мощного хвоста. По дороге мы общались, но мне разговаривать в движении было проще, чем ему.

Время шло, но я едва замечала его ход: мое внимание поглощали рассказы Йозефа об океанском дне, проносившемся под нами. Я впервые увидела привычные вещи по-новому: стала замечать каменные глыбы, порой торчавшие так, словно они столкнулись с другими глыбами, трещины и глубокие рытвины, видневшиеся между коралловых островков.

Океан стал мелеть, дно становилось каменистым и менее гостеприимным. Попадались остовы кораблей, куски треснувших мачт и старые рыболовные сети – свидетельство того, что эта часть океана коварна. Яркие солнечные лучи проникали в глубину, освещая воду длинными полосами и отражаясь от белых камешков, разбросанных между черными валунами. Водоросли и чешуя мелких ярких рыбешек переливалась в свете этих лучей; морская живность питалась и весело болтала, издаваемые ею щелканье и треск становились все громче.