Книга Рожденная эфиром, страница 40 – Эбби-Линн Норр

Инаба поклонился мне, улыбаясь, глаза его радостно блестели.

– Входите, входите, пожалуйста, – сказал он, отступая. Я пересекла порог его дома.

Меня сразу окутал аромат благовоний, и мой взгляд остановился на двух светильниках, установленных на полке. Между ними стояли две фотографии: улыбающегося в камеру подростка с бровями Инабы и серьезной спокойной женщины с темными расчесанными на пробор и подобранными сзади волосами.

– Я рад, что вы приняли мое приглашение. Я – Инаба, и это мой дом. – Старик еще раз поклонился мне. – Мне жаль, что у нас не было времени для надлежащего знакомства в музее. Наш директор не одобряет контакты низшего обслуживающего персонала с посетителями.

– Акико, – представилась я.

– Пожалуйста, Акико. – Он жестом пригласил меня пройти к традиционному низкому обеденному столику. – Для меня большая честь видеть вас в моем доме и узнать ваше имя.

Старик сел у столика, скрестив ноги, и снова жестом предложил мне занять место напротив него. На столике стояли две миски, накрытые сверху перевернутыми вверх дном мисками-крышками.

– У вас, наверное, так много вопросов!.. – сказал Инаба. – Я постараюсь на них ответить. А пока… Я не самый лучший повар в мире. Моя жена готовила превосходно, но, боюсь, ее талант не передался мне. – Он снял крышку со своей миски. Запах мисо и лука дополнил аромат благовоний. – Пожалуйста, попробуйте. Я не придерживаюсь церемоний.

Я последовала примеру хозяина и с наслаждением втянула ноздрями восхитительный солоновато-пряный запах. Мой желудок заурчал, и я сообразила, что только завтракала – съела миску хлопьев в отеле.

– Спасибо, что озаботились накормить меня. Это очень любезно с вашей стороны. Но, пожалуйста, скажите, пока я не умерла от любопытства… – я посмотрела на него в упор, – откуда вы знаете, кто я?

Он поднял свою миску и сделал глоток исходящего паром супа. Его глаза встретились с моими поверх керамического бортика, а брови взлетели вверх, от чего лоб прорезали морщины.

– Я удивлен, что вы спрашиваете. Насколько я знаю, есть только одна особенность, которая может выдать ханта в человеческом обличье.

Его искреннее удивление смутило меня. Я поерзала, стараясь это скрыть, и наконец выдавила из себя:

– Меня слишком оберегали. – Это было единственное объяснение, которое пришло мне в голову. Неплохая формулировка.

– Вы словно окутаны озоном! Так пахнет после хорошей грозы, с яркими молниями и громом. Все создания эфира издают этот запах, но у ханта он самый сильный. Я никогда бы не узнал об этом, если бы ханта однажды не спас меня. Глоток свежего воздуха, порыв легкого ветерка – так люди несведущие воспринимают этот аромат. Но я-то знаю… – Он понизил голос, а его глаза затянула поволока. – Ничто более прекрасное не коснется моих ноздрей до того дня, когда я оставлю эту землю.

Тоши шептал мне, что я пахну как воздух после грозы. Я вспомнила его слова. По моей спине пробежали мурашки, в носу защипало, в глазах набухли слезы. Я моргнула, смахивая их. Я годами не позволяла себе вспоминать о Тоши, но теперь думала о нем едва ли не чаще, чем о мече, который должна украсть. Рана, которая, казалось, зарубцевалась, вновь начала кровоточить, боль обожгла меня. Я собрала волю в кулак, чтобы сохранить спокойствие и не дать горю прорваться.