Книга Игры, в которые играют боги, страница 106 – Эбигейл Оуэн

Аид проводит кончиком пальца по точке на моем виске, и я морщусь от боли, которая пронзает мою голову от этого касания.

– Прости, – бормочет он.

Но не останавливается, прочесывая пальцами мои волосы, проверяя остальные места, которыми я ударилась о камни. И мне требуется весь мой хилый самоконтроль до последнего, чтобы не дать обоим мужчинам понять, что я только что осознала.

Аид может занимать собой всю комнату, он высокомерный и властный, не говоря уже о скрытности и отстраненности. А еще у него скверный характер. И он затянул меня в Тигель. Но… он мне нравится.

Мне нравится, какой он.

Мне нравится ругаться с ним, потому что я знаю, что он не навредит мне и ругается только потому, что его заботит то, на что он злится. Мне нравится его чувство юмора. Нравится, как он смеется, скрывая это. Нравится, как он выступает один против всего мира и всех остальных богов. Нравится, как он нарушает правила, чтобы помочь мне. Мне определенно нравится, как он целуется.

И мне бы правда понравилось стать его другом.

Эта идея просто блистает во всей истории ужасных идей.

– У тебя, наверное, сотрясение. – Аид наконец встречается со мной взглядом.

– Да, – шепчу я.

Не знаю, что он видит в моих глазах, но это заставляет его моргнуть, а потом он медленно отодвигается. Его пальцы выпутываются из моих волос, когда он отклоняется назад, и любые намеки на беспокойство исчезают за маской безразличия, которую он так хорошо умеет демонстрировать.

– Тебе нужен друг, звезда моя? – Голос Аида все еще шелково-протяжен, но теперь подкрашен смехом, и мне кажется, я слышу в нем высшую степень удовлетворения.

Беру свои слова назад. Харон был прав. Аид – ублюдок.

Единственная реакция, которую я могу придумать, – это нападение, так что я вздыхаю:

– Ты подкрадываешься, как треклятый хищник.

И конечно, тут проявляется его гонор.

– Меня сравнивали с пантерой…

– Нет, не то. – Я прижимаю палец к губам, притворяясь, что изучаю его, потом прищелкиваю пальцами. – Осьминог. Вот на кого ты похож.

Судя по всему, раздавшееся фырканье – это смех одной из голов Цербера.

Аид смотрит на меня:

– Осьминог?

– Ага. Просто вылитый. – Я дарю ему солнечный, невинный взгляд. – Дым – это типа щупальца, и еще ты просачиваешься в комнату, невидимый и неслышимый. Определенно осьминог.

Харон давится смехом:

– О боги, Фи, она права.

Фи?

Я не успеваю спросить, потому что Харон все еще смеется:

– Я раньше никогда не замечал, но…

Он осекается, когда Аид бросает взгляд в его сторону.

– Что? – спрашиваю я. Раз уж начала раздражать – иди до конца. – Осьминоги очень умны и хитры. Считай, я тебе польстила.

Аид крякает, глядя себе под ноги, как будто он может найти покой где-то там. После того как я видела и Олимп, и Нижний мир, я понимаю, почему он смотрит вниз, а не в небеса.

– Твой союзник, Зэй, прибежал прямо ко мне и рассказал о твоем путешествии по реке, – говорит он. – Тебе повезло, что я уже вернулся на Олимп.

– Союзник? – Теперь он перестанет ругаться со мной по этому поводу?

Аид кивает:

– Он заслужил это, проявив верность тебе.

В одиночку встретиться с Аидом, чтобы рассказать, что потерял меня в реке Стикс, – конечно, для этого требовалась отвага.

– Я рада. Потому что он будет жить у нас.

Цербер и Харон одновременно закашливаются.

Я жду от Аида немедленных протестов, но нет. Он смотрит на меня, прищурившись, прежде чем отрешенно кивнуть: