Книга Игры, в которые играют боги, страница 215 – Эбигейл Оуэн

Оба не двигаются.

По факту они оба смотрят на меня. Я все еще смотрю на Аида, чтобы не упустить, когда до него дойдет. Я ловлю момент, когда он понимает, что два его единственных на свете друга защищают меня… от него.

И я вижу, что это делает с ним. То, как он почти физически принимает удар, прежде чем медленно отвести плечи назад и выпрямить спину. Лицо его становится таким же пустым, как мои чувства, дым окружает Аида кольцом, как защитный ров.

– Все будет хорошо, – говорю я им негромко.

В этом нет ничего хорошего, но они уходят, исчезают с горы, оставляя меня наедине с Аидом.

Я не жду, пока он перехватит инициативу. Он больше не обязан это делать.

– Я знаю, – говорю я ему.

Черные брови смыкаются.

– Что знаешь?

– Что Персефона все еще жива. Поэтому тебе надо стать царем богов?

Его черты медленно застывают, как будто я и правда обратила его в камень взглядом, словом.

Я была права. Это правда. Это все правда.

Аид делает шаг вперед.

– Лайра…

– Не надо. – Я медленно отхожу назад, все еще спокойная до нереальности. Вообще ничего не кажется реальным. Уверена: после того, как я оттаю, придет боль. – Не стоит тебе сейчас подходить ко мне.

Он останавливается.

– Для чего была нужна прошлая ночь? Усилить мою уверенность в себе или еще что-то, чтобы я попыталась победить? Ты ничего не чувствуешь ко мне. Я просто инструмент.

– Я…

– Это был не вопрос. – Я не хочу слушать от него, что это правда, и не поверю, если он скажет, что это не так.

Я делаю еще один медленный, осторожный шаг назад, пусть даже он не двигается.

– Я думала, что смогла увидеть тебя. Настоящего тебя. Но это был расчет.

Я смотрю на Аида, все еще ничего не чувствуя. А он смотрит в ответ.

Я не могу глядеть на него сейчас, на это сурово-красивое лицо, и опускаю взгляд к точке под его ногами.

– Ты заставил меня гореть для тебя. – Слова звучат не как обвинение, но как резкий шепот унижения и глубокой боли.

– Твою мать. Лайра, послушай меня…

Я качаю головой. Ну вот, начинается. Боль. Начинает прибывать. Мне надо быть подальше от него, когда меня ударит по-настоящему.

– Я не хочу слушать то, что ты можешь сказать. – Я поднимаю взгляд до его подбородка. – Я проиграла сегодня. – Даже не уверена, кто победил. Триника, наверное, раз она вышла из лабиринта следующей, после Майке и Декса, которые мертвы.

– Я знаю, – говорит Аид.

– Я не смогу выиграть Тигель.

Нет ответа.

– Я не смогу сделать тебя царем, так что я больше тебе не нужна. – Смотрю на свои ноги и понимаю – автоматически, – что я отвратно выгляжу. Мои ботинки покрыты жучиными потрохами после убийства насекомых и бега по их останкам. В моей одежде дырки там, где ее порвали пауки и муравей-пуля. На футболке кровь.

Как внешнее проявление того, что я начинаю чувствовать внутри.

Я стою прямо на одной только гордости, оцепенение уступает дорогу всему, что я не хочу чувствовать. А хочу я только свернуться в маленький комочек и развалиться на части. Я сделаю это позже. Когда никто не увидит. Когда никто не сможет меня найти.

После окончания последнего Подвига я исчезну навсегда. Создам себе новую тихую жизнь где-нибудь в другом месте. Подальше от него.

Аид делает шаг ко мне, глаза становятся расплавленным серебром.

– Корона все еще может быть доступна.

Я моргаю, потом смотрю на него. Чтобы я выиграла, Диего должен умереть. Я рассматриваю лицо Аида в поисках намеков на то, что эти слова хоть как-то его волнуют.