Книга Игры, в которые играют боги, страница 54 – Эбигейл Оуэн

– Нам не нужны неловкости, – беззаботным тоном добавляю я.

Аид улыбается – по-настоящему, – и это похоже на удар в грудь. На его щеках появляются скрытые доселе ямочки, а наружу вырывается смешок.

Я сглатываю – на сей раз по другой причине.

Покачав головой, он поворачивает меня к островку.

– Ну, сейчас ты хотя бы смотришь на меня, а не избегаешь зрительного контакта.

«Забей. Пусть последнее слово останется за ним».

– Кстати, ты ужасно выглядишь, – замечает он.

Вот вам и взгляды на меня забавы ради.

– Знаю. Я плохо спала. – Учитывая Буна, Аида и первый Подвиг, зависший над моей головой, как лезвие гильотины, спать можно было и не пытаться. Я устало провожу ладонью по лицу. – Ты бы видел синяки у меня под одеждой.

То, как Аид немедленно хмурится, напоминает мне грозовые тучи Зевса.

– Покажи. – Это приказ.

Может, если он увидит, ему будет стыдно, и он пожалеет меня. Я отклоняюсь назад, расстегиваю разгрузку и задираю обтягивающую водолазку. Даже я морщусь при виде черно-синей полосы по низу моих ребер.

– С-сука, – рычит Аид, и я моргаю.

Потом он достает мобильник из кармана джинсов – у богов есть мобильники? – и быстро что-то набирает. Почти сразу же, как только он откладывает телефон, на кухне рядом с нами появляется мужчина.

Это пожилой господин с морщинками вокруг карих глаз и седыми волосками на висках и в бороде.

Аид переходит в режим тирана и разбрасывается приказами:

– Асклепий, ее нужно починить.

Как будто я сломанный компьютер какой-то. Но я хотя бы теперь знаю, кто это.

Асклепий. Тогда понятно, почему он старый. Боги не стареют, но, согласно некоторым версиям, Асклепий начинал как смертный, наказанный Зевсом за преступление – оживление мертвых. После этого его приняли на Олимп как бога исцеления.

Асклепий бросает один взгляд на мои синяки и простирает надо мной руку. Его бежевая кожа светится черновато-синим, под цвет моих синяков, и в моей груди разливается приятное тепло. Я ахаю, когда ноющая боль от каждого ушиба исчезает и на моих глазах пропадает фиолетовое пятно на животе. Свечение от руки Асклепия меняет цвет в тон, пока не остается только здоровая ткань. Я тыкаю в это место пальцем и улыбаюсь. Ни одного укола боли.

– Классный фокус. – Я поднимаю взгляд на Асклепия. – Спасибо.

От его глаз разбегаются морщинки ответной улыбки:

– Не надо больше падать животом на лестницы, юная леди.

– Ты об этом знал?

И сверкают в улыбке кривоватые зубы:

– Все боги, полубоги и прочие бессмертные создания следят за Тиглем. Победитель имеет обыкновение влиять на нас.

Надо было догадаться.

– Мы весь вечер наблюдали с интересом. – Асклепий переводит взгляд с Аида на меня.

Потрясающе. Я теперь звезда реалити-шоу для бессмертного мира. Вот прямо всегда этого хотела.

Асклепий смотрит на Аида строго, будто дедушка:

– Надо было позвать меня раньше.

Я выпрямляюсь. Кто-то смеет возражать Аиду? И не только… Он его отчитывает.

– О, ты мне нравишься.

Аид сжимает губы.

– Она мне не сказала.

Асклепий фыркает:

– Ты должен был понять. Ты же был там, когда она упала на ступени.

Не успевает Аид ответить, как Асклепий похлопывает меня по плечу:

– Я не смогу так делать, когда начнется первый Подвиг, дорогая. Любое магическое исцеление ждет только победителя каждого Подвига и тех поборников, что разделяют его добродетель.