Книга Игры, в которые играют боги, страница 55 – Эбигейл Оуэн

Отлично. После Подвигов может быть нужно исцеление. А я – единственная из добродетели Выживания, так что, если я не выигрываю, меня не вылечат. Еще одна галочка в колонке «против Лайры».

Хватит уже вести этот список. Он угнетает.

– Удачи тебе. Хорошей игры. – И Асклепий пропадает так же быстро, как появился.

Аид все еще в режиме «грозовая туча», так что я поправляю водолазку, застегиваю разгрузку – теперь это гораздо удобнее – и разворачиваю табурет к островку, чтобы наконец-то доесть уже наверняка остывшую еду.

– В следующий раз говори, – произносит Аид.

– Ладно.

Мы оба замолкаем, но от него исходит слишком мрачная задумчивость, и от этого у меня сводит мышцы плеч.

– Ты знаешь, какое сегодня будет испытание? – спрашиваю я.

Аид качает головой:

– Знает только тот бог или богиня, кто его придумывает. Они не должны говорить об этом даже своим поборникам, хотя, я так понимаю, большинство из них обойдут этот запрет.

Мои челюсти замирают, но потом я доедаю кусок. Такими темпами я никогда не впихну в себя эту яичницу.

– А ты будешь придумывать Подвиг?

– Нет. Мне сообщили, что уже поздно. Надо было решить этот вопрос с даймонами год назад.

Потрясающе. Я буду не готова ко всем Подвигам до единого, и хотя бы один поборник будет иметь преимущество в каждом. Я прожевываю эту мысль с остатками завтрака.

Видимо, я слегка потерялась в своей голове, потому что вопрос Аида звучит как гром среди ясного неба:

– Что за человек был у тебя в комнате вчера ночью?

24

Поймана с поличным

Я не могу не поперхнуться и давлюсь яичницей, пытаясь как-то запить ее чаем. Когда наконец у меня получается нормально вдохнуть, я осторожно откладываю вилку.

– Ты ведь не обидел Буна?

– Нет. Он ушел невредимым и не зная о том, что я его заметил.

Ну, хвала богам за это. Но я не могу сейчас понять Аида, ведь у него самое нейтральное выражение лица.

– Он твой любовник? – спрашивает он скучающим голосом.

Я бы рассмеялась, если бы он не тыкал в больное место, которое, наверное, никогда не залечится.

– Разумеется, нет, – беспечно говорю я вместо этого.

Оказывается, боги могут чувствовать вину. Лишь на йоту, и это выражение пропадает с его лица так же быстро, как и появилось, но я замечаю.

– Это один из мастеров-воров в моем логове. Даже не друг. – Я умолкаю, потому что после вчерашней ночи я уже не уверена, что это так.

– Тогда зачем он был здесь?

Очень хороший вопрос. Если бы я знала.

– Принес мои вещи. Он помогал мне избегать кое-кого, когда ты выбрал меня, и видел, как я исчезла.

– Твой не-друг помогал тебе избегать – кого?

– Это долгая история.

– И ты не хочешь мне рассказывать.

Что творится с его голосом? Я думала, что начинаю понимать варианты его интонаций и их смысл. Один взгляд показывает, что его лицо по-прежнему нейтрально. Но все равно голос звучит как-то не так.

– Не особо. Нет.

Я встаю и иду к раковине мыть тарелку и сковородку.

– Ты в него влюблена?

Я ставлю сковородку в раковину с негромким лязгом и поворачиваюсь к Аиду:

– Ты действительно бьешь в самую суть, так ведь?

Аид с легким интересом наклоняет голову:

– Так что же?

О преисподние, я правда не хочу об этом говорить.

– Это не важно. – Я поворачиваюсь к раковине.

За моей спиной повисает показательная пауза.

– Хорошо, если нет. Чем меньше волнений у тебя за спиной, тем лучше ты справишься в Тигле.