Книга Игры, в которые играют боги, страница 57 – Эбигейл Оуэн

– Сосредоточься, Лайра, – говорит он.

Ну да. Сосредоточиться. Я киваю. Потом снова киваю:

– Ладно.

– Я не сказал «позови меня». Я сказал «доберись до меня». Есть разница. Ты поняла?

Еще одна загадочка. Класс.

Его черты искажает раздражение:

– Я не могу сказать больше.

– Я соображу. – Когда-нибудь. Может быть.

В моем теле зарождается забавное ощущение, как будто оно стало легче и с пузырьками, особенно ступни. Я опускаю взгляд и вижу, как они постепенно пропадают вместе с кожаными сапогами, и это ощущение ползет выше по ногам.

– Надеюсь, вода там хотя бы теплая, – бормочу я. Не знаю почему.

– Посмотри на меня, – приказывает Аид.

И я смотрю. Смотрю прямо в плавящиеся серые глаза, где клубятся эмоции, которые я сейчас не могу расшифровать.

Аид сжимает мне плечо:

– Что бы ни случилось, Лайра, запомни одну вещь.

Одну вещь? Он мне уже с десяток сказал.

– Какую?

– Я выбрал тебя не просто так. Ты сможешь.

Бог смерти выбрал меня. Избрал меня. Верит в меня. Несмотря на мое проклятье.

Ощущение добирается до подбородка, и образ Аида начинает меркнуть, пока я пропадаю. Его голос летит за мной в ничто:

– Ты сможешь, Лайра… потому что ты моя.

25

Подвиг Посейдона

«Моя».

Последнее слово Аида преследует меня в пути через весь мир, который снова становится четким так же, как размывался, с ощущением пузырьков под кожей, но только сейчас мое тело тяжелеет.

И по нервам бьет холод, когда волна захлестывает меня с головой.

Она отходит, и я отплевываюсь, захлебнувшись; естественно, вода пипец ледяная.

Я пытаюсь стереть соленую воду с глаз, охваченных жжением, но руки рывком что-то останавливает. Затуманившимся взглядом я вижу, что мои запястья связаны и заведены наверх. Веревка прикреплена к верхушке толстого деревянного столба. Я вытираю воду с лица плечом, а потом промаргиваюсь, пока зрение не восстанавливается.

Вода и камни.

Пещера?

Я нахожусь в середине большой каверны, раскрытой в сторону океана с одной стороны, так что внутрь проникает солнечный свет. И составляют ее самые странные образования, какие я только видела. Передо мной коричневый камень в виде прямоугольных колонн – ряды идеальных вертикальных линий вплоть до изогнутого каменного потолка над головой. Там торчит что-то вроде перевернутых оснований этих колонн, и их как будто окунули в золотую краску, судя по блеску. Красивая зеленоватая вода накатывает и отходит, заставляя меня поднимать голову, чтобы не получить волной в лицо.

Меня бьет дрожь: тело пытается генерировать тепло. Сейчас август, так что теплее тут явно не бывает, а жизнь на берегу Тихого океана уже приучила меня к ледяной воде. Но нормальные люди в такую холодрыгу надевают гидрокостюмы. А я до сих пор в одежде поборницы, которая липнет к коже, но не дает тепла.

– Эй! – раздается мужской голос. – Где мы, во имя Верхнего мира?

– В пещере в океане, дурень, – отвечает на испанском отрывистый женский голос. – Тебе правда надо знать больше?

– И что это должен быть за долбаный Подвиг? – вопит кто-то еще.

А чего они вообще ожидали от богов? Шарад?

Черные крылья, мелькнувшие на маленьком клочке видимого мною неба, подсказывают, что даймоны рядом. А где же Посейдон? Или нам надо начинать самим и соображать по ходу?