Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 27 – Михаил Воронцов

Солнце поднялось выше, но тепла не прибавилось. Мороз крепчал. Собаки бежали ровно, дышали белым паром.

Позади остался последний дым Кашлыка. Впереди — бесконечная белая лента замёрзшего Иртыша, уходящая к горизонту. По берегам тянулась тайга — тёмная стена елей и кедров, припорошенных снегом. Где-то там, в сердце этого зелёного моря, ждали помощи люди Айне.

Ырбай что-то запел на своём языке. По всей видимости, какую-то дорожную песню. Остальные погонщики подхватили. Монотонная, тягучая мелодия странно успокаивала, сливаясь со скрипом полозьев и мерным топотом собачьих лап.

Так начался наш поход.

* * *

Холодный ветер гнал по степи первый снег. Отряд хана Кучума остановился на ночевку. Воины молча разбивали стан; их движения были медленными и усталыми после долгого перехода. Лошади, понурив головы, жевали пожухлую траву, спеша насытиться перед приходом настоящих морозов. Солнце уже скрылось за горизонтом, оставив лишь багровую полосу на западе, когда в расположение отряда вбежал дозорный.

Кучум сидел у костра в окружении мурз, обсуждая планы на зиму. За последний год хан заметно постарел: борода совсем поседела, глубокие морщины избороздили лицо. Борьба с русскими отняла много сил и здоровья. Но взгляд хана по-прежнему оставался острым и властным. Завидев запыхавшегося разведчика, он поднял руку, прерывая беседу.

— Говори, — коротко бросил хан.

Разведчик опустился на колено, тяжело дыша. Это был Карабай, один из лучших следопытов Кучума — татарин средних лет, умевший днями идти по следу, оставаясь незамеченным.

— Повелитель, казаки в Кашлыке готовят поход. Видел своими глазами: готовят собачьи повозки. С ними остяки из ближних улусов — человек десять, не больше. Они будут погонщиками собак. Куда поедут, непонятно, но ясно, что вверх по Иртышу.

Кучум нахмурился, пальцы его невольно забарабанили по рукояти сабли — старая привычка, выдававшая беспокойство.

— Куда собираются? Не к нам?

— Не ведаю точно, великий хан. Но отряд небольшой — казаков человек двадцать да остяки. Больше повозки не возьмут. Для серьезного похода маловато. Скорее всего, на какое-то дальнее зимовье.

Мурза Сейдяк, племянник хана, подался вперёд:

— Может, ясак собирать едут по дальним улусам? Они понимают, что мы уходим, поэтому самое время.

— Кто их знает, — возразил другой мурза, Али. — Русские хитры, как лисы. Притворятся, будто за ясаком едут, а сами сделают что-то другое.

Кучум поднялся, и его высокая фигура заколебалась в свете костра. Несмотря на возраст, он всё ещё был статен и внушителен. Медленно пройдясь вокруг огня, хан обдумывал услышанное. Воины почтительно расступались перед ним.

— Карабай, — обратился он к разведчику, — когда они выступают?

— Через несколько дней, повелитель. Точнее сказать нельзя. Может, их задержит погода.

Хан вслушался в темноту степи. Где-то вдали выл одинокий волк — зловещий знак. Кучум знал этих русских: упорных, настойчивых, желающих забрать всю Сибирь. С тех пор как пал Искер, прошло уже много лет, но надежды вернуть царство хан не оставлял. Каждая вылазка казаков могла быть и угрозой, и возможностью для того, чтобы наказать дерзких пришельцев на эту землю.

— Сейдяк, — повернулся он к племяннику, — возьми полсотни лучших воинов. Пусть идут наперерез русским. Так, чтобы казаки не знали об их присутствии. И сделай засаду. Выбери место и ударь. Русские думают, что мы ушли. Найди подходящее место на берегу и ударь.