Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 3 – Михаил Воронцов

Иван отпил и закашлялся.

— В плену только кумыс давали, да и то не каждый день, — пробормотал он.

Семён Палица протянул край ржаного хлеба и кусок вяленого мяса:

— Ешь. Татары тебя не баловали харчами.

Иван взял хлеб дрожащими руками и, вдохнув его запах, улыбнулся:

— Ржаной… Христов хлеб… Забыл, как пахнет.

Он ел медленно, маленькими кусочками — желудок отвык от нормальной пищи. Мы уселись вокруг, и Иван начал рассказ. Говорил он тихо: о двух неудачных побегах, о побоях и издевательствах стражи. Голос его рвался, время от времени он молчал и глядел в огонь.

— Были какие-то татарские вельможи, — сказал он. — Три раза показывали меня, как зверя. Один визирь из Бухары приезжал — весь в золоте. Говорил что-то с Кучумом; слух был, хотел меня вывезти. Но Кучум вроде сказал: «Пока Ермак в Кашлыке, Кольцо нужен здесь».

— До них мы ещё доберёмся, — процедил Прохор.

Солнце поднималось выше; туман рассеивался, открывая блеск Иртыша. Вдалеке берег был еще в тумане, но уже видно было, что тот слабеет.

— Пора дальше, — сказал Прохор, вставая. — До Кашлыка ещё грести и грести.

Мы потушили костёр и засыпали яму песком. Иван с трудом поднялся — ноги ещё плохо слушались.

— Отлежишься в Кашлыке, — подбодрил его Прохор. — Там тебя откормят.

— Дай Бог, — ответил Иван.

Я помог ему забраться в лодку, схватив за плечо, когда та пошатнулась.

— Спасибо тебе, — тихо сказал он. — Забыл, как зовут тебя?

— Максим, — ответил я.

— Спасибо, Максим, — прошептал он. — И всем вам спасибо. Долг такой не забывается.

Флотилия снова поплыла вниз по течению. Солнце грело сильнее, на берегах просыпалась жизнь: где-то кричали утки, в камышах шуршала дичь, над водой кружили чайки. Иван задремал, прислонившись к борту; лицо его во сне разгладилось и стало моложе.

Старый шаман Юрпас что-то бормотал на своём языке — то ли молился духам, то ли благодарил их. Хасан молчал.

Прохор поднял руку — сигнал грести тише. Впереди замаячила излучина, за которой мог стоять дозор. Мы прижались к берегу и скрылись под нависшими ивами; двое разведчиков были высажены, и недолго спустя вернулись, давая знать: путь свободен.

День разгорался ясный, безоблачный. Иртыш нёс нас к Кашлыку, к Ермаку, к своим. Позади остались горящие лодки, переполошённый улус и разъярённые татары; впереди — родной острог, где Ивана должны были встретить как героя, залечить раны и вернуть его в строй.

Я сидел на лодке, чувствуя усталость от бессонной ночи, но на душе было легко: дело сделано, товарищ спасён. Арбалеты ещё раз проявили себя с лучшей стороны — ни один выстрел не пропал даром. Солнце поднималось всё выше, заливая золотом сибирские просторы; впереди лежали новые земли, которые нам ещё предстояло покорять. Но это будет потом. А пока мы плыли домой — и этого было достаточно.

…Кашлык показался за поворотом реки. Сначала я увидел дым от печных труб, потянувшийся над лесом, затем деревянные стены на высоком берегу и угловую башню с развевающимся стягом. Дозорный заметил нас издалека и через несколько мгновений зазвенел колокол — не тревожно, радостно.

— Ивана везём! — крикнул Прохор, когда мы подплыли ближе. — Живого везём!

Берег сразу ожил. Казаки бросили дела и помчались к пристани: кто-то кричал, кто-то махал шапкой, кто-то стоял, не веря глазам. Из ворот острога выбежал Ермак. Атаман остановился на краю обрыва и пристально смотрел на наши лодки.