Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 31 – Михаил Воронцов

Савва нахмурился:

— К чему это?

Отшельник посмотрел в огонь. Говорил медленно, подбирая слова:

— Потому и скажу. Плохим бы не сказал. Дальше по реке, верстах в десяти, может чуть больше, — засада. Татары. Человек пятьдесят. Ждут.

Казаки напряглись. Савва подался вперёд:

— Откуда знаешь?

— Видел. Я всюду хожу, меня не замечают. Научился быть тенью. Они стоят там, где река поворачивает. Берег высокий, сверху удобно стрелять.

— Спасибо, но чего сразу не предупредил? — буркнул Савва.

— Я без людского мира живу, — пожал плечами отшельник. — Мне всё равно. Кого убьют — тайге без разницы. Но вы меня накормили, к огню пустили. И вижу я: не злые вы. Потому и сказал.

Он поднялся, стряхнул снег.

— Оставайся до утра, — сказал Василий. — Поговорим ещё.

— Нет. Сказал, что хотел. Больше мне с людьми делать нечего.

И ушел, растворился в темноте.

Мы сидели молча. Потом Савва выругался:

— А вдруг врёт? Или померещилось?

— Не врёт, — ответил я. — Непохоже, чтоб врал.

Остяки закивали, забормотали что-то на своём языке.

— Что делать будем, сотник? — спросил кто-то.

Савва мрачно почесал бороду.

— Сначала — двойная стража на ночь. А утром решим.

Ночь была долгой. Я почти не спал, прислушиваясь к тайге. Но пока ничего не случилось. Только ветер шумел в вершинах сосен, да ухал где-то филин.

… Но под утро я все-таки заснул. Морозное утро выдалось тихим. Меня разбудил Савва — он стоял надо мной и, приложив палец к губам, легко тронул за плечо. В полумраке я увидел, что остальные казаки уже поднимаются, стараясь не шуметь. Собаки, привязанные неподалёку, тихонько лаяли и взвизгивали. Остяцкие погонщики привычными жестами успокаивали их.

— Что случилось? — спросил я.

— Ничего, — хмыкнул Савва. — Просто лучше не шуметь.

Я хотел сказать, что если нужна тишина, то это надо как-то объяснить собакам, но промолчал.

— Не соврал отшельник, — произнес Савва. — Эх, не соврал.

Я сел и отряхнул снег с шубы. Вокруг едва тлеющего костра собирались казаки. Айне сидела чуть в стороне, закутанная в меха. Остяки начали кормить собак.

— Ты о чем? — спросил я, хотя и так все было понятно.

Савва окинул взглядом весь обоз.

— Правильно он говорил про засаду. Сидят кучумовцы, ждут нас.

— А ты откуда знаешь?

Савва развел руками.

— Пока все спали, я Митьку с Гришкой отправил посмотреть. Близко они не подходили, но увидали татар. Сидят как раз там, где говорил отшельник. Костры потихоньку жгут, греются. Иначе зимой тут невозможно. Думали, что спрятались хорошо. Может, так и было бы, но когда знаешь, что там в лесу кто-то есть, то его легче найти. Так и случилось.

— Мог бы и сказать, что разведку посылаешь, — проворчал я.

Хотел сказать, что я главный в этом походе, но промолчал. Не надо Савву обижать. Он решил, что лучше разбирается в таких вещах.

— А зачем? — сделал недоуменное лицо Болдырев. — Это ж понятно было сразу, что нужно разведать. Теперь надо думать, что делать дальше. Нас вполовину меньше, чем татар. Два десятка казаков и восемь остяков.

Остяки, услышав это, посмотрели друг на друга и заговорили между собой на своём языке. Старший из них, Ненкк, затем повернулся к нам:

— Плохо. Мы с ханом Кучумом не воюем. Наш народ старается держать мир со всеми. Мы шли, чтобы спасти наших братьев, а не убивать татар. Если мы их убьем, война будет. Наши старшие запрещают нам воевать с Кучумом.