Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 34 – Михаил Воронцов

Сверху шум начал стихать. Татарские крики редели, а потом и вовсе прекратились.

Похоже, все закончено.

Собаки тянули привязи, скулёж резал уши — запах крови их не пугал, не то приводил в возбуждённое состояние. Остяки удерживали упряжки.

Я оглядел лёд. На нем лежал десяток татар. Кровь расползалась по белизне. Уже никто не шевелился.

Наверху показался Савва.

— Эй! Как вы? — спросил он.

— Порядок! — ответил я. — С дюжину тех, что к нам лезли, положили!

— Ладно! Мы с остальными разобрались! Ждите, спустимся!

Остяки пошли собирать свои стрелы. Как мы и договорились, все должно быть списано на нас — нам-то терять нечего, у нас война официальная.

— Смотрите, один не такой, как все, — сказал спустившийся на лед Савва.

Четверо казаков принесли тело татарина.

Его одежда была шита золотой нитью, на поясе дорогая сабля, на голове — соболья шапка с серебряной вставкой. Арбалетный болт пробил ему шею. Похоже, он погиб одним из первых и даже не успел схватиться за оружие.

— Мурза, не иначе, — присвистнул Савва. — Знатная птица нам попалась.

Он присел, вгляделся в лицо. Достаточно молодой; чёрная борода аккуратно подстрижена, черты властные, надменные даже в смерти. Из-за пазухи Савва вынул кожаный кошель, свёрток с письмом по-татарски, перстень с печатью.

— Может, из ближних к Кучуму? — предположил я.

— Похоже, — Савва повертел перстень. — Камень дорогой. Такие воины не носят.

Иван Чёрный вытащил саблю из ножен:

— Смотрите, какая сталь.

— Теперь она в его руках уже никого не погубит, — сказал я.

Савва поднялся:

— Ладно, с мёртвых спроса нет. Забираем ценное — и в путь. Кто знает, когда Кучуму станет обо всем известно и что он будет делать.

Тела обобрали быстро: сабли, отличные татарские луки, колчаны, стрелы и прочее.

— А с трупами как? — спросил я.

— Оставим, — отрезал Савва. — Земля мерзлая, копать яму уже не выйдет. Волк уберёт. Вон они какие тут ходят.

Трофеи уложили на нарты. Собаки нервно нюхали кровь, но остяки быстро их уняли короткими командами.

— Сколько до стойбища твоего народа? — спросил Савва у Айне.

— Если поспешить и не останавливаться — к вечеру придем. Лишь бы мои не подумали, что к ним враги идут.

— Верно, — кивнул Савва. — Ну, как-нибудь осторожно подойдем. Глупо будет получить стрелу от них.

Караван тронулся. За спиной остались окровавленный лёд и чёрные точки воронья, уже кружившего над местом боя. Путь шёл вверх по реке. Лёд был крепкий, собаки тянули ровно. Мы спешили. Хотелось добраться до темноты.

Солнце клонилось, мороз крепчал; на бородах и усах прихватился иней. Айне укуталась в мех, одни глаза видны.

Не пойму я ее. Так сильно переживает, что ли за своих. Раньше холода не боялась. Или все-таки еще не до конца отошла от своего одинокого перехода к нам.

Часа через три Айне кивнула.

— За поворотом наши юрты. Дым чуете?

И правда, ветер принёс слабый запах. Мы остановились на пологой поляне у берега.

— Останавливаемся, — распорядился Савва. — И пойдем к ним небольшой группой, чтоб не переполошились.

Ждать долго точно не придется, поэтому костры решили не разжигать.

Я, Айне, Савва, пара казаков и Ненк двинулись к стойбищу.

В сумерках между чумами плясали огни. По мере приближения слышались выкрики, стоны, ритмичный стук.

— Опять… — вздохнула Айне.

— Осторожнее, — сказал Савва.