Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 55 – Михаил Воронцов

— Нодья нужна, — сказал Черкас. — Обычный костёр к утру погаснет.

Они очистили бревна и уложили их параллельно у входа в шалаш, подложив бересту и хворост. Черкас достал огниво — берёг его у тела, чтобы не отсырело. Несколько ударов — искры упали на трут. Микита прикрыл ладонями от ветра и раздул уголёк. Пламя лизнуло бересту, перебежало на ветки. Когда огонь окреп, подложили поленья потолще. Бревна начали медленно тлеть, давая ровное, ночное тепло.

Совсем стемнело. Лес сгустился в чёрную стену, лишь снег белел под ногами. В вершинах елей гудел ветер, напоминая стоны. Вдали ухнул филин, и Микита суеверно перекрестился.

Поужинали скудно — по куску вяленого мяса и горсти толокна, размешанного в талой воде. Хлеба не было давно: последние сухари съели неделю назад. Завтра придётся охотиться — днём Черкас видел заячьи следы, а рябчик здесь тоже должен водиться.

— Кто первый в караул? — спросил сотник.

— Я постою, — отозвался Кондрат. — Всё равно ноги гудят, не усну.

Черкас с Микитой забрались в шалаш. Внутри тесно, но не дует. Легли на лапник, прижавшись спинами. Шапки и кафтаны не снимали, лишь ослабили ворот, чтобы дышать было легче.

Кондрат устроился у костра, подложив под себя лапник. Время от времени подталкивал бревна нодьи друг к другу. Отблески огня ложились на его лицо, превращая бородатого казака в фигуру из былин.

Ночь жила своей тайной. То хрустнет ветка, то пронзительно свистнет невидимая птица. Кондрат сидел настороже, лук под рукой. В тайге всякое могло подойти к огню — и волк, и росомаха, и медведь-шатун.

Из шалаша доносилось ровное дыхание спящих. Микита ворочался, тихо стонал во сне. Кондрат подкинул щепок в нодью — пламя взметнулось, тени закружились по снегу и елям.

Прошло почти два часа. Дежурный уже клевал носом, когда вдруг что-то заставило его насторожиться. Не звук — скорее чувство, которое не раз спасало жизнь в стычках. Он медленно повернул голову к темноте.

На краю света костра двигалось нечто огромное. Снег скрипел, ломались ветки. В отблесках на миг блеснули два огонька — глаза, глядящие прямо на лагерь.

* * *

… Ветер гулял по барабинским степям, поднимая снежную пыль и трепля войлочные стены ханской ставки. Внутри большой юрты, убранной бухарскими коврами и китайскими шелками, было тепло от жаровен с раскалёнными углями. Хан Кучум восседал на возвышении, покрытом соболиными и лисьими мехами. Его тёмные глаза внимательно изучали стоявшего перед ним человека — русского инженера Алексея, появившегося при дворе по воле заморских покровителей.

Чуть позади хана сидел мурза Карачи — человек с острым, как клинок, умом и взглядом хищной птицы. Он молча наблюдал и улыбался.

Кучум откинулся на подушки и сказал, не сводя взгляда с гостя:

— Ты много говорил о том, что умеешь воевать и побеждать врага оружием науки. Настало время показать, как ты собираешься взять Искер. Этот город — моё сердце, и он должен вернуться под мою власть. Но Ермак хитер, как лиса, и люди его умеют сражаться. Так покажи же, что твои знания действительно дорого стоят.

Алексей поклонился. Его светлые волосы были коротко острижены по-европейски, но одет он был в татарский халат, подпоясанный кушаком. За годы службы в Средней Азии он освоил местные обычаи и говорил по-татарски очень чисто.