Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 94 – Михаил Воронцов

— А одежда? — настаивал Ермак. — Говори быстро, не думая!

— Шкуры носят необработанные, просто накинутые на плечи, — ответил татарин почти скороговоркой. — Мороз им нипочем! Тела их покрыты густой черной шерстью, как я говорил. На ногах — ничего, ступни у них огромные, пальцы длинные, почти как руки. Видел я — один такой залез на дерево, цепляясь ногами за ветки, как обезьяна!

— Чем вооружены? — спросил Лиходеев.

— Дубины у них деревянные! Огромные! Одним ударом человека пополам перешибет! А еще копья из дерева заостренного! Но главное оружие у них — зубы и когти.

Иван Кольцо покачал головой:

— Может, горячка у него? Глянь, как глаза блестят.

— Нет у меня горячки! — закричал Тимур-Ян. — Я здоров! Я все помню! Вот, смотрите!

Он вытащил из-за пазухи какой-то предмет, бросил на стол. Это был клык — огромный, желтоватый.

— Что это? — спросил Ермак, взяв клык в руки.

— Клык того северного человека! Выпал у него, когда он рвал зубами мясо! Я подобрал, когда они ушли!

Мы все столпились вокруг стола, разглядывая находку. Клык был настоящий, в этом сомнений не было. Однако чей? Я не большой специалист в клыках, но уже повидал их тут много всяких. И медвежьих, и волчьих, и других. Но те были меньше, и не такой формы. Какое-то безумие, честное слово.

— Что еще можешь рассказать? — спросил Ермак, вертя клык в руках.

— Еще там колдуны из Бухары! — Тимур-Ян снова оживился. — Привезли они порох особый, что горит под водой! И пушки медные, стреляющие ядрами! Попадет такое ядро в стену — и нет стены, сгорает дотла!

— Сколько пушек? — деловито спросил Лиходеев.

— Двенадцать больших и двадцать малых. И пороху — много бочек!

— Прям посчитал? — переспросил я.

— Да! Но может и еще больше, я не все видел!

— А воинов обычных сколько? — спросил Мещеряк. — Татар, башкир, ногайцев?

Тимур-Ян задумался, загибая пальцы:

— Татар — тысяч десять, не меньше. Башкир — три тысячи. Ногайцев — две. И еще наемники из Хивы и Коканда — человек пятьсот, все в железных доспехах, с кривыми саблями.

— Когда планируют выступать? — Ермак сел обратно за стол, не выпуская клык из рук.

— Как снега сойдут, по весне. Так и говорят! Сначала хотят взять Кашлык, потом пойти дальше — выгнать всех русских за Урал. Кучум говорил мурзам: «Не оставлю ни одного неверного на земле предков!»

— Почему ты решил убежать именно сюда? — прищурился Лиходеев.

— А куда еще? Назад — смерть. В степь — поймают. Только к вам можно было. А там — делайте что хотите. Убьете — так убьете. Мне все равно. Мне некуда идти…

Он замолчал, обхватил голову руками и начал раскачиваться, что-то бормоча на татарском.

Ермак встал, кивнул стражникам у двери:

— Уведите его в арестантскую избу. Под крепкий караул. Кормить, поить, но чтоб ни с кем не говорил.

Казаки подхватили татарина под руки. Он не сопротивлялся, шел покорно, продолжая бормотать молитвы.

Когда за ним закрылась дверь, в избе повисла тяжелая тишина. Ермак вернулся к столу, взял кувшин с водой, налил себе и залпом выпил. Потом повертел в руках странный клык, бросил его на стол.

— Ну что скажете? — обвел он нас тяжелым взглядом. — Лазутчик он или сумасшедший? Или впрямь Кучум с дьяволом связался?

— Сумасшедший, — уверенно заявил Мещеряк. — Видали мы таких. От страха рехнулся. Или от чего-то еще. Жил в нашем селе один такой. Рассказывал байки о чертях и леших. Сам выдумывает — и тут же верит себе, будто забывает, откуда это у него появилось.