Книга Военный инженер Ермака. Книга 4, страница 95 – Михаил Воронцов

— Может, и сумасшедший, — задумчиво произнес Иван Кольцо. — Но врет он или нет — не пойму. Уж больно складно рассказывает. И в деталях не путается.

— Я его на площади видел, — добавил Лиходеев. — Народ всполошился изрядно. Если это подстава Кучума, чтобы панику посеять, то удалась она.

— А клык? — Ермак ткнул пальцем в желтоватый предмет на столе. — Откуда он его взял?

— Мало ли… Может, от древнего медведя, — предположил Мещеряк. — Или еще какой твари, нами не виданной. Сибирь велика! Мы только кусочек ее видели. У остяков в пещере живет медведь втрое больше обычных, и никто не удивляется! Но то что ее Кучум приручил, не поверю, пока сам ее под стенами Кашлыка не увижу. А как увижу — застрелю, какой бы огромной она не была.

— Пороха мало, — заметил Лиходеев.

— Тогда саблей зарублю, — отрезал Мещеряк. — Не сомневайтесь!

Ермак тяжело вздохнул, потер переносицу:

— Хорошо, он сумасшедший. Но как складно плетет! Джинны, птицы-великаны… Рассказывает так, что поверить можно запросто. Глазами своими зыркает, как змеюка. У меня мурашки по коже, а уж что говорить про баб на рынке… Те точно будут не спать, а высматривать чудовищ, чтоб кровь у них в темноте не выпили.

— А может, и видел что-то, — неожиданно сказал Лиходеев. — Ну не джиннов, конечно, но… Слыхал я от купцов, что на севере действительно дикие племена живут. Людоедами их кличут. Может, Кучум и правда каких-то дикарей нанял? К нам же такой залезал, хотел Максима убить… правда, тот был мелкий совсем. Ну а эти другие!

— И медведей дрессированных? — хмыкнул Мещеряк. — И птиц с большую лодку?

— Страх глаза велики делает, — заметил Иван Кольцо. — Может, видел он каких-то северных дикарей, медведя обычного, птиц крупных — орлов там или грифов. А от страха все преувеличилось в голове. Шаманы могут приручать животных, но сильно они в бою не помогут.

Я молчал, размышляя. С одной стороны, рассказ татарина звучал как полный бред. Джинны из дыма, птицы-гиганты, люди-звери… С другой стороны, рассказывал он действительно убедительно, не сбиваясь, не противореча себе. И этот клык… Неужели есть в рассказе какое-то зерно правды?

— Что будем делать? — наконец спросил Ермак, обводя нас усталым взглядом.

Повисла тишина. Мещеряк почесал бороду, Иван Кольцо уставился в потолок, Лиходеев хмурился, барабаня пальцами по рукояти сабли. Я тоже не знал, что сказать. Если Кучум действительно позвал к себе еще каких-то дикарей, да еще и с дрессированными медведями, то невесело. И если все это бред сумасшедшего или хитрая подстава — тоже ничего хорошего.

Все молчали.

Ермак оглядел нас, выслушал, так сказать, наше молчание, затем понимающе кивнул и спросил:

— И с татарином что делать? Держать под стражей?

— Держать, считаю, — кивнул Лиходеев. — И допрашивать еще. Может, что новое вспомнит. Или проговорится, если врет. Пока держать, а дальше видно будет. Может, он начнет выдумывать совсем что-то дикое.

— Народ успокоить надо, — заметил Мещеряк. — А то паника по городу пойдет. Бабы уже, поди, детей пугают джиннами да людоедами. Только как их успокоить, непонятно.

Ермак встал, прошелся по избе.

— Ладно. Посмотрим, что будет. Да, правильно, теперь главное — успокоить людей. Хотя бы попробовать. Объявить этого татарина шпионом просто так и повесить — не выйдет. Люди скажут, что мы затем это сделали, чтоб правду скрыть. Еще хуже будет тогда.