Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 53 – Михаил Воронцов

На зарядку пищали идет золотник (чуть больше четырех грамм) пороха, на выстрел из пушки — фунт, а то и два, смотря какая пушка. Двести пудов — это восемь тысяч фунтов. Если половину пустить на пушечные заряды, а половину — на ружейные, то хватит на две тысячи пушечных выстрелов и десятки тысяч ружейных.

Вот оно, счастье!

…Солнце уже клонилось к западу. Берег выглядел так, словно его изрыли гигантские кроты — повсюду ямы, кучи отвалов, разбросанные камни. Казаки работали не покладая рук, понимая важность дела.

— Сколько набрали? — спросил я сам себя.

— Сорок семь полных корзин, Максим. Да еще пять неполных, — ответил один из казаков. — Я считал.

Я прикинул в уме. Каждая корзина — два пуда с гаком. Значит, около сотни пудов набрали. Превосходно! За один день добыли столько, что хватит ну очень надолго.

— Грузите на струги! — скомандовал я. — Хватит на сегодня!

Казаки цепочкой потянулись к судам. Корзины передавали из рук в руки, укладывали в трюмы, накрывали рогожей от влаги. Я следил, чтобы груз распределили равномерно по всем стругам.

Когда последняя корзина была погружена, солнце уже касалось верхушек прибрежных сосен. Казаки, усталые, но довольные, расселись по стругам. Многие тут же задремали, привалившись к бортам.

Струги медленно отошли от берега. Я стоял на корме, смотрел на удаляющийся берег, где мы сегодня трудились. Завтра надо будет отправить другую партию. Запас, как говорится, карман не тянет.

В голове уже складывался план дальнейших действий. Сначала построить печи для обжига пирита — благо, глины и дров в округе предостаточно, и добывать серу. Селитра в селитряницах накапливается хорошо, а уголь добыть проще всего — березовый или ольховый вполне сойдет.

Кашлык показался на повороте реки, когда небо уже окрасилось в багровые тона заката Ермак лично вышел на берег нас встречать…

— Ну как? — спросил он.

— Добыли сотню пудов, атаман. Сделаем пороха столько, что на целую войну хватит.

Ермак просиял и хлопнул меня по плечу.

— Вот это дело!

Казаки выгружали корзины, складывали под навесом у кузницы. Завтра с утра начнем строить печи для обжига. Нужно торопиться.

…На рассвете следующего дня я уже стоял, размечая колышками место для печей. Ночью почти не спал — все обдумывал, как лучше организовать обжиг пирита. Нужны были особые печи, не такие, как для кузниц.

Скоро ко мне пришел Тихон Родионович, наш староста, и с ним — два десятка человек. Наших рабочих — тех, кто строил кузни, сушилки и прочее.

— Показывай, где что и как делать надо, — сказал он.

— Глину будем копать где всегда, — сказал я. — Все почти как обычно, но с небольшими изменениями. Лепим кирпичи и делаем.

Работа закипела. Одни копали глину, другие месили ее с водой и соломой, третьи формовали кирпичи в деревянных формах. Печей мы наделали в Кашлыке уже множество, поэтому работа была знакомая. Я тем временем на бумаге углем чертил схему печи. Нужна была камера для пирита, под ней — топка, а сбоку — отводная труба для серных паров. Самое сложное — пары надо охладить, чтобы сера осела, а не улетела дымом.

— Макар, — позвал я нашего кузнеца. — Нужны железные листы. Сколько есть в кузне?

— Да с десяток наберется! — почесав затылок, ответил он.

— Неси все. Из них желоба сделаем для охлаждения паров.

К полудню первая партия кирпичей подсохла на солнце. Начали класть печь. Я сам встал к раствору, показывая, как выводить свод камеры, чтобы жар равномерно обтекал камни. Многие удивлялись необычной конструкции — две камеры друг над другом, косой дымоход, уходящий не вверх, а вбок.