Книга Военный инженер Ермака. Книга 5, страница 75 – Михаил Воронцов

Маметкул был крупным мужчиной, широким в плечах, как все потомки Чингисхана. Его чёрная окладистая борода, которой он всегда гордился, сейчас казалась ему спутанной и неухоженной — несколько дней он в приступе злобы не подпускал к себе слуг. В тёмных глазах плясали отблески костров, но это были не просто отражения огня — это была ярость, которая жгла его изнутри с того самого момента, как он понял, что проиграл.

Тридцать лет жизни, думал он, глядя на беседующих. Еще ребенком он начал ждать своего часа. Мальчиком учился владеть саблей и луком, юношей водил отряды в набеги, мужчиной командовал сотнями воинов в битвах. Он проливал кровь за это ханство, за эти земли, за власть отца! А теперь какой-то старый интриган и чужеземец решают судьбу Сибири без него!

Костёр возле шатра вспыхнул ярче — кто-то подбросил сухих веток. В этом свете Маметкул ясно увидел лицо Кутугая — морщинистое, но всё ещё крепкое, с острыми глазами и тонкими губами, которые сейчас растягивались в довольной улыбке. Старик поднял чашу, как будто предлагая тост, и Мир Аслан ответил тем же жестом.

— Нет, так не будет! — злобно пробормотал Маметкул.

Его лицо исказилось от злости, на скулах заиграли желваки. Правая рука невольно потянулась к рукояти сабли, но тут же опустилась.

— Оставайся спокоен и не торопись, — сказал себе Маметкул. — Время придет.

* * *

…Карабек готовился рвануть ткань. Еще чуть-чуть, и…

Грохот разорвал тишину раньше, чем его пальцы успели дернуть шелк. С ближайшего струга полыхнуло белым дымом, и тут же воздух наполнился свистом и треском. Картечь врезалась в заросли, сбивая листву, расщепляя ветви, впиваясь в стволы деревьев с глухими ударами.

— Аллах! — вскрикнул кто-то справа, и крик оборвался хрипом.

Карабек инстинктивно прижался к земле. Рядом послышался тяжелый шорох — один из его воинов повалился навзничь, раскинув руки. Кровь толчками выплескивалась из разворованной груди, впитываясь в сухую землю.

Второй залп ударил прежде, чем мурза успел понять, что происходит. Стреляли со всех трех стругов разом. Картечь косила все живое, превращая укрытие в ловушку. Молодой татарин, что лежал в пяти шагах от Карабека, дернулся и захрипел — свинцовая крошка изрешетила ему грудь. Он попробовал подняться на четвереньки, но силы покинули его, и он ткнулся лицом в опавшие листья.

— В лес! Назад! — заорал Карабек, вскакивая на ноги и пригибаясь.

Но его голос потонул в грохоте третьего залпа. Деревья вокруг трещали под ударами картечи. Кора летела во все стороны, обнажая светлую древесину. Старый Мустафа, лучший лучник отряда, схватился за горло и повалился на колени. Между его пальцев хлестала кровь. Он пытался что-то сказать, но из горла вырывались только хрипы и кровавые пузыри.

Уцелевшие татары бросились врассыпную. Кто-то побежал вдоль берега, надеясь укрыться там, но тут же был сражен еще одним залпом.

Карабек видел, как его воины падают один за другим. Молодой Ахмет, которому едва исполнилось семнадцать, пробежал всего несколько саженей, прежде чем картечь настигла его. Он упал, продолжая ползти, оставляя за собой кровавый след, пока не затих окончательно.

С бортов стругов уже спрыгивали казаки. Они шли цепью, держа пищали наготове. Шли добивать раненых. Спокойно и без жалости.

— В лес! — крикнул кто-то из татар оставшимся в живых.