Книга Поместье для брошенной жены, страница 158 – Екатерина Белова

— Как вы… Как вы смеете, ничтожные веи, хамить мне, высокорожденному! Извольте объясниться, извольте, я требую…

— Прекрати, отец, — Берн жестко взял отца за плечо, удерживая от преступления на рабочем месте.

С него бы сталось отходить работников тростью. Привык у себя барствовать, да охаживать по бокам собственную прислугу. Только та прислуга служила им на многолетнем контракте и деться ей было некуда, особенно к старости, а драдеры таких глупых контрактов не заключают. На год заключают, на полгода, максимум на пять лет. Драдеры всегда осторожны.

Мастер, проходя мимо, ненадолго остановился. Усмехнулся углом губ:

— Хороший ты мужик, Берн, так что я скажу. Все эти установки налаживала вейра Ариана, они пахали без поломки свыше четверти века, и артефакты из них выходили на загляденье. Служили долго, работали без изъяна. А теперь магические потоки налаживаю я. И даже если это буду не я, установка будет работать, как все артефакторные установки страны — на малом магическом потоке, чтобы артефакты выдержали сырую силу. Уж как вейра Ариана смогла сделать сильный магический поток в установках мне неведомо, но она совершила чудо. Мы-то работали и не замечали. Сообразили только когда вейра ваша ушла.

Он помялся около окаменевшего Берна и неловко хлопнул его по плечу:

— Вот. Я всё сказал. Бывай, высокочтимый вейр.

Мастер ушел, а следом за ним проскочили Яков и Финном. Последних Берн не сильно ценил, но кадровая нехватка теперь стала ощутимой.

— Возвращайтесь к работе, — сказал глухо остальным.

Отец, задыхаясь от ярости, выдавил очередное ругательство, но Берн просто поволок его за плечо к своему кабинету.

Там уже была мать, судорожно рывшаяся в папках. В цифрах она понимала. В артефакторике не в зуб ногой, а в цифрах была очень даже хороша.

— Что происходит, Берни? — спросила она гневно, тряхнув одной из папок. — Это ведь уже не убытки! Ты даже не разорен. Ты должен своим кредиторам вдвое больше собственного состояния.

Да. Мать разбиралась в цифрах. И очень быстро отделила его от семьи. Это значило, что отныне никто ему не поможет. Первыми в списке кредиторов, подавших на него в судебную палату, будут его собственные родители.

А ведь Риш предупреждала его как-то. Сначала предупреждала, после требовала, а под конец просто поставила условие: никогда не брать в долг у его родителей. И всегда причину ласковую находила. Нехорошо, мол, брать деньги у родителей. Беречь их надо от трат. Но скорее всего, жена просто видела их без прикрас. Слабыми, жадными, недобрыми. Готовыми жертвовать частью семьи ради собственного благополучия.

— Не злись, сын, — тут же поддакнул отец. — Мы будем вынуждены начать судебное разбирательство.

Берн дернулся, как от удара.

Наверное, отец заметил, среагировал. Отвел глаза.

— Ты не думай на нас плохо, Берни, — торопливо объяснила мать. — Просто существует кредиторская очередность. Артефакторика твоя все равно разваливается, ее все равно придется продать за долги. А так мы вернем полную стоимость вложенного. Если мы подадим в суд последними, нам ведь и денег не вернуть, и артефакторику ты потеряешь. Дана мы заберем на время разбирательств к себе. Да и Дафну заберем пока.

Это его мать. Усталая и недобрая женщина. Нелюбимая. Он потому няньку из дома и увез с собой. Это нянька была ему матерью, она за него душой болела, ей он поверял свои детские тайны.