Книга Поместье для брошенной жены, страница 156 – Екатерина Белова

— Мир радовался, когда я убил Фаншера. А мать давно простила тебя. Разве ты не знаешь?

В груди замерло сердце.

Верно.

Дом пустил меня, дал пристанище, одолжил силу и знания. Привел ко мне Фалче. Что это, если не прощение?

Я мягко коснулась щеки Ральфара, наблюдая, как наливается золотым светом его взгляд, и улыбнулась. Впервые без горечи. Зрение расплывалось от слез.

А после Ральфар, не выпуская меня из рук поднялся во весь рост и расправил крылья. Ослепительно-золотые.

В ту ночь мы занимались любовью, как грешники, отпущенные из ада. Я чувствовала себя пустынной лилией, на которую обрушился долгожданный дождь.

— Смотри мне в глаза, — приказал Ральфар.

И я смотрела. Черная ночь сменяла золотой полдень в его глазах, блеск чешуек осыпал скулы. Закушенный от наслаждения рот, белое от страсти лицо, дыхание мелкими рывками.

Я билась в кольце рук, придавленная к кровати, измученная, мокрая от напряжения и отчаянно жаждущая разрядки. Но Ральфар из последних сил оттягивал неизбежный взрыв. Он и сам держался на чистой воле, вымогая из меня бессвязные клятвы, признания и что-то еще — бессмысленное и прекрасное про любовь.

Я, конечно, клялась. Мой примитивный женский организм был готов наврать с три короба, чтобы закончить жаркую пытку. Но в глубине души я понимала, что вляпалась. Влипла в Ральфара, как молодая муха в каплю янтарного меда. Слиплись острые крылышки.

Тыльную сторону шеи кольнуло острой короткой болью. Я потянулась было рукой, проверить, но тут меня накрыло. Достигнутый пик был так сладок, что я рассыпалась на миллион сахарных крошек.

А наутро мой дракон, наконец, проснулся. Целиком.

Новый секретарь на производстве чопорно сложил стопки документов на стол, выдал идеальный поклон и растворился в темноте коридора, подобно злой фее.

Берн обреченно просмотрел верхние папки. Маленький поцелуй, Лунный блик, Музыкальная бусина и Отражение провалились в продаже. Маленький поцелуй взлетел на пик продаж за первые сутки, но упал спустя всего две недели. Стремительно и необъяснимо.

В Лунный блик, дающий любой вечеринке приятный мерцающий флер и стелящийся по ногам туманом был беспроигрышным вариантом быстро и жестко поправить дела, но вместо этого умножили его убытки.

Берн судорожно схватил очередную папку с Музыкальной бусиной, большинство цифр имел минусовую отметку.

Следом Отражение, давшее еще худшие результаты, но шедшее последним в череде провалов, поскольку Берн успел снять его с производства прежде, чем разорился.

Со стороны артефакторного цеха раздались крики и шум. После грохот.

Берн устало и преувеличенно осторожно отложил папки, и выбрался в полутемный коридор. Кивнул бледному секретарю на выходе, чувствуя себя сосудом с взрывоопасным реагентом. Кто бы там ни орал в цеху, он нарвался. Вот на Берна нарвался.

Что-то ядовитое, страшное просачивалось сквозь щит безопасной счастливой жизни.

Давно просачивалось. Еще до падения Маленького поцелуя. Даже до его запуска. Что-то ползло близ каблуков его туфель так осторожно и нежно, что он обнаружил это дерьмо лишь когда очутился в нем по пояс. И если он не предпримет хоть что-то, в этой клоаке захлебнется вся его семья.

— Что здесь происходит? — спросил все также любезно у входа в цех у одного из мастеров.