Книга (не) Зайка для Волка, страница 76 – Мария Мирабелла

— Ты пометил меня?! — крик её был оглушающим. — Без моего согласия?! Без моего чертого выбора?!

Ещё один удар, слабее, но наполненный не меньшей болью. Её пальцы дрожали.

— Как ты мог, Таррен?! Как ты посмел?!

Он стоял, стиснув зубы, кулаки сжаты, кровь стекала по бокам, но он не шевелился.

— Прости… — сказал волк, тихо, почти неразличимо.

— Прости?! — Она рассмеялась, и в этом смехе не было ни капли веселья. Только злость, яд и горечь. — «Прости» не смоет этого! Это не царапина. Не след от поцелуя. Это метка, Таррен, метка! Ты сделал меня своей. Для всех.

Он тяжело вздохнул, качнул головой, и голос его тоже задрожал:

— Я не хотел… боролся с собой, Ана. Клянусь… пытался… но в ту минуту не смог, не выдержал.

— Ты не имел права! — воскликнула она, но её голос дрогнул. Она шагнула ближе, подняла руку, но не ударила. Пальцы сжались в воздухе. Её глаза метались по его лицу — ища, наверное, оправдание, а может, способ снова возненавидеть. Но он смотрел на неё открыто, без защиты, без вызова.

— Я никогда не причиню тебе боль, — прошептал он. — Ни рукой. Ни зубами. Даже если ты ударишь меня ещё раз, не подниму руку на свою пару.

Она задохнулась. Внутри — буря, огонь, яд и ярость. Её лишили выбора. Её загнали в клетку без замка. И всё, что она могла теперь, отомстить.

— Хорошо, — сказала она, почти ласково, но губы дрожали. — Тогда слушай. Ты дал слабину? Теперь играем по моим правилам. Помнишь их, мой волк на побегушках?

Он закрыл глаза.

— Это была шутка…

— А теперь это всерьёз, — процедила она. — Ты хотел метку? Получил. А вместе с ней — и договор. С сегодняшнего дня ты будешь приносить мне кофе, убирать за мной, носить мои книги. Привыкай. Ты — мой раб.

Она развернулась к двери. Он дёрнулся, будто хотел остановить её. Но не посмел. И тогда она, обернувшись через плечо, произнесла:

— И зови меня моя госпожа.

Ана сделала шаг за порог. Он хотел что-то сказать, крикнуть вслед, удержать, пусть даже не словами, пусть хоть взглядом, жестом, дыханием, но его тело не подчинилось, будто чужое. Только пальцы на мгновение дёрнулись, но тут же опустились, бессильно повисли вдоль тела. Стоял, как прибитый гвоздями к полу, и смотрел, как её тень исчезает в солнечной полосе у входа.

В хижине остался он один. Медленно опустился на край кровати, провёл рукой по груди, чувствуя под пальцами собственную кровь, тёплую, липкую, такую же реальную, как её гнев. Он не пытался стереть кровавые следы. Пусть болит. Пусть напоминает о том, что натворил.

«Дурак», — прошептал себе под нос, не узнавая собственного голоса. — «Слабак». Он боролся. Честно боролся с тем, что внутри него раздирало плоть и разум на части. С тем зверем, что ревел внутри, требовал, ломал. Думал, что контролирует себя, что достаточно силён, чтобы остановиться, чтобы не сделать из неё свою. Не здесь. Не так. Не сейчас.

Но всё оказалось ложью.

***

Солнце уже стояло высоко, когда Ана пересекала двор Академии. Её походка была спокойной, уверенной, чуть хищной. Она не пряталась. Не опускала взгляд. Омеги, что раньше перешёптывались за её спиной, теперь отводили глаза. Альфы оборачивались. Её запах был иным. Настоящим. Сладким. Опасным. И над всем этим — метка альфы. Знак, который невозможно было не заметить. Не почувствовать.

Пантера не пряталась и больше не скрывалась.