Книга (не) Зайка для Волка, страница 78 – Мария Мирабелла

Ана вернулась в свою комнату, словно в чужое прошлое, которое ещё хранило её дыхание, её сны — но уже не принадлежало ей. Здесь всё было как прежде, неизменный мягкий свет лампы, ласково заливающий пол, тёплый аромат древесных стен, выцарапанная надпись, тонкие стебли цветов на подоконнике, которые она когда-то поставила, не думая, что придёт день, когда они станут свидетелями её прощания.

Лея сидела в на кровати, закутавшись в плед, словно в щит, пытающийся защитить её от слов, которые она уже предчувствовала. Её лицо оставалось спокойным, но глаза... они всё сказали раньше слов, там жили тревога и понимание, смешанные с замешательством.

— Ты вернулась, — её голос прозвучал мягко. — Но я уже знаю, что теперь всё будет по-другому. Ты не та, что прежде, да? Ты позволила себе быть собой?

Ана опустилась на край кровати, чувствуя, как усталость медленно охватывает её тело. Она долго молчала, будто искала в себе смелость озвучить истину, которая слишком долго оставалась за семью печатями.

— Лея... — её голос дрогнул. — Мне придётся уйти отсюда. Из этого корпуса, из этой роли, где я пыталась спрятаться.

Она замолчала, затем медленно, почти выдохом, добавила:

— Я пантера. Не заяц. И никогда им не была.

Белка не удивилась, не ахнула, не вскочила с места. Она лишь чуть опустила взгляд, тихо перелистнув невидимую страницу той книги, которую знала наизусть.

— Я догадывалась, — сказала она спокойно. — Слишком много раз ты пыталась быть тем, кем не являешься. Но во взгляде... в каждом твоём движении, в молчании... было что-то дикое. Что-то, что не умеет подчиняться.

Она посмотрела прямо в глаза Ане, и улыбнулась, грустно, но с теплом.

— У зайцев нет такого взгляда, нет такой внутренней силы, которая делает тебя пугающе настоящей.

Ана невольно отвернулась, чувствуя, как внутри что-то болезненно сжимается.

— Не хочу, чтобы ты смотрела на меня иначе. Мне казалось, что, если спрятать свою суть, смогу жить, как все. Просто... учиться, ходить по этим коридорам, пить чай по вечерам и смеяться над ерундой. Но мир... он не даёт мне быть обычной. Я устала от пряток.

Лея подошла ближе и осторожно сжала её руку.

— Мне будет тебя не хватать, — произнесла она, и в этих словах не было ни упрёка, ни обиды, только тёплая грусть. — Но, может быть, там, среди хищников, ты станешь свободнее. А я останусь помнить тебя такой, какой ты была. Для меня ты навсегда останешься зайкой.

Ана закрыла глаза на мгновение, позволяя этим словам согреть её.

— Спасибо, Лея.

В комнате стало особенно тихо, как бывает в моменты, когда заканчивается глава, и остаётся только перевернуть страницу.

***

Новый корпус встретил Ану так, как встречают чужаков: настороженной тишиной и холодом высоких, строгих стен, в которых будто застыли не эмоции, а законы силы. Здесь окна были больше, словно давали больше света тем, кто мог выдержать его, потолки — выше, как напоминание о том, что до свободы придётся дотянуться самой, а воздух... воздух был густым, пропитанным запахом хищников, чья власть ощущалась повсюду.

Она получила отдельную комнату — просторную, с тяжёлыми деревянными шкафами и массивной кроватью, с окнами, через которые смотрело серое небо. Здесь, наконец, не нужно было прятать когти. Здесь можно было дышать полной грудью, не заглушая собственного запаха.