Книга Эмма. Безумная жена, страница 75 – Сандра Хартли

Вскоре я и сама уже обходилась без света. Просыпалась в сумерках, и мягкого света во дворике хватало, чтобы не упасть и не свернуть шею.

Днём спать было легче. Спокойнее.

Голоса слуг, плач Роланда, скрип половиц, звуки с улицы — всё это больше не раздражало. Наоборот, будто держало на плаву.

А вот ночная тишина… Тишина сводила с ума. Она растягивала время в тонкую, звенящую нить. Секунды казались часами. Всё замедлялось, всё выжидало.

Но даже такое странное развлечение не могло длиться вечно. Через пару недель пришло первое письмо от Итана. Отец прочел инструкции корабельного лекаря и моя игра в ночного призрака закончилась.

Сначала меня будили в обед, потом в полдень, затем — утром.

Даже с борта корабля Итан, казалось, чувствовал моё состояние. Или просто знал меня слишком хорошо. А может, все беременные жёны моряков сходят с ума одинаково?

Его «Люблю вас, мои девочки, и безумно скучаю», написанное на коленке, корявыми чернилами, стало для меня талисманом. Эти строчки, как странный амулет, грели ночами, рассеивали давящую тьму и позволяли быстрее уснуть.

С каждым новым днём подъём устраивали всё раньше, и укладывали — как положено. А чтобы я наверняка не стала бродить ночами, после плотного ужина выводили гулять по кварталу.

Вечерний воздух и бесконечные рассказы отца о его былой молодости, работали не хуже настоек доктора и сказки на ночь.

Однако, несмотря на все старания и почти отменный сон, тоска по Итану никуда не ушла.

Тогда хитрый и предприимчивый Джефф Нортон повёз меня в город — на встречу с главной сплетницей Нового Орлеана.

Уверена, что сделал он это вопреки инструкциям Итана, чтобы хоть как-то развеять мое уныние.

К сожалению, письма, прогулки и даже визиты подруг не заставляли время течь быстрее.

Два с половиной месяца тянулись до бесконечности.

И вот, наконец, пришли долгожданные строки:

«Это письмо будет финальным. Скоро я вернусь к вам, мои девочки.»

Итан писал это в каждом письме: «Мои девочки.»

Он был так уверен, что у нас дочь, что я и сама начинала верить.

Когда становилось особенно тоскливо, я перебирала имена.

Пыталась придумать что-то на случай мальчика — но мысли упрямо возвращались к девочке. Я представляла, как зову ее по имени — дома, в саду, на улице. Как она улыбается, как выглядит.

Представляла, какая она будет.

Сицилийской розой? Или всё же похожей на Харрисов? А может, и вовсе — на Нортонов.

Так пролетали скучные дни, потом они складывались в недели.

Корабль отца с дня на день должен был прибыть в порт Нового Орлеана. Но вместо отчета о прибытии судна на карантин, нам опять принесли письмо.

* * *

— Что там, они опять попали в шторм? — завидев почтовую повозку, я буквально спорхнула с лестницы.

Последние дни было слишком жарко, живот уже заметно округлился, и тело начало меняться. Но новости от Итана заставили забыть обо всём и почти бегом броситься к отцу.

— Тише, Эмма. Ты забыла, как кружилась голова, — шикнул на меня заботливый надзиратель.

Судя по тому, как он хмурил брови и недовольно поджимал губы, корабль где-то застрял.

— М-да… Нас втянули в весьма сомнительную игру, — вздохнул отец, а потом посмотрел на меня:

— Мне жаль, но судно задержали. Как надолго — капитан не знает. Итана забрали и определили на военный корабль в качестве лекаря. Там слегла вся команда, капитан, и их собственный доктор. Поскольку корабль принадлежит военно-морскому флоту, а наши оказались ближе, чем ближайший порт, судно задержали, и команда вынуждена подчиниться.