Книга Эмма. Безумная жена, страница 76 – Сандра Хартли

В этот момент время будто споткнулось и рухнуло в бездну — день превратился в ночь, а надежда осела в груди тяжёлым осадком.

Итан не вернётся в срок. Отец уверял, что задержка незначительная — лишь до ближайшего порта. Но он не смотрел мне в глаза, и это было красноречивее любых слов. Я знала — он врёт. Или, по крайней мере, умалчивает.

Еще одним ударом стало полное отсутствие писем.

Почту с зараженного судна передавать запрещено. Капитан мог узнавать о состоянии моего мужа только по условным знакам: синий флаг — всё в порядке, красный — заражен, белый…

Белый значил молчание. Неизвестность. Или то, о чём я даже не смела думать.

Отец не говорил, чем именно больна команда, но разум подсказывал: это нечто серьёзное. Вряд ли они слегли из-за чесотки или лобковых вшей.

Спустя несколько недель пришло новое послание от капитана — и от него повеяло настоящим ужасом. Даже добравшись до ближайшего порта, команду не высадили. Судно поставили на рейд, держали вдали от берега. Заболевших лечили прямо на борту. И лечил их только Итан. Один.

Всё, на что расщедрились власти и портовые чиновники, — шлюпка с медикаментами. Без врачей, без помощи.

Это было действительно страшно.

Живот рос, и вместе с ним — тревога.

Итан всё ещё не возвращался. Письма, что он успел отправить до карантина, выцветали на прикроватной тумбочке, пропитанные пятнами моих слёз.

Отец ходил по дому кругами, мрачнее тучи, с лицом, будто высеченным из камня. Даже слуги старались ступать тише, говорили шёпотом, словно боялись потревожить чью-то боль.

Роланд почти не плакал — будто чувствовал неладное. А его кормилица, не проронив ни слова, надела чёрный платок — в знак скорби по погибшим морякам.

Ни у кого не хватило сил ее остановить. Да и зачем? Все и так знали, что с каждым днём надежда тает.

Особняк в Новом Орлеане, некогда наполненный светом, голосами и движением, стал глухим и тусклым, как старый склеп, в котором медленно умирало время.

А когда спустя месяц пришло новое письмо от капитана, отец больше не стал притворяться, будто всё вот-вот закончится.

Он молчал, но даже это молчание говорило о многом. И это молчаливое признание оказалось страшнее любых слов.

А потом пришла Джоан. Всегда весёлая, живая, довольная собой и миром, теперь она была тенью самой себя.

Корабль её жениха тоже попал на карантин.

Многие суда застряли у портов — Карибский бассейн охватила неведомая хворь. Власти держали корабли на месячном карантине, не подпуская ни к берегу, ни к людям.

Даже если Итан прибудет в порт — он не сможет сойти на берег. Никто из команды не сможет. Целый месяц — в изоляции.

Но я молилась хотя бы об этом.

Пусть бы не пускали — лишь бы он был жив. Пусть бы я не могла его обнять — лишь бы знать, что он рядом. Что вернулся. Что сдержал обещание.

Судя по всему, Океан оказался не менее ревнивым, чем женщина. Он не хотел отпускать ко мне мужа, будто решил вернуть себе то, что когда-то отняла у него проклятая ведьма.

Нет, в этот раз меня не травили ядом.

Я медленно сходила с ума — от тоски, от тревоги. И, конечно, от бессонницы.

Прогулки больше не помогали. Ночь превращалась в бесконечную пытку.

Я не могла уснуть не только из-за волнения, но и от боли. Руки, ноги, спина — особенно таз. Боль была такой, что хотелось завыть. И только под утро она стихала, уступая место отекам.