Книга Десять ли персиковых цветков, страница 191 – Тан Ци

Открыв рот, Колобочек посмотрел на меня, затем перевел взгляд на отца. Мальчик долго собирался с мыслями и в конце концов сказал:

– Хорошо, можешь прикоснуться, но только чуть-чуть.

Е Хуа искоса взглянул на Чэн Юй, а затем вернулся к каменному столу и снова развернул карту. Прежде чем взять кисть, он негромко произнес:

– Заигрываешь с моей будущей женой, обманываешь моего сына. Чэн Юй, в последнее время ты переходишь все границы.

Сияющая от радости Чэн Юй уже стояла с протянутой ладонью. Ее рука, даже не коснувшись моей одежды, после слов принца послушно опустилась.

Колобочек, с трудом дотащив мешок до беседки, развязал его. Внутри действительно оказался порубленный на части сахарный тростник. Мальчик выбрал самый большой кусок и протянул мне, затем выбрал почти такой же кусок для отца. Однако левая рука Е Хуа сжимала кисть, а правая была сильно искалечена, и он не мог взять предложенное лакомство. Колобочек подошел к отцу, поднялся на носочки и, обхватив раненую руку отца, сморщил носик. Из его глаз закапали слезы. Всхлипнув, малыш произнес:

– Отец, у тебя болит рука? Когда ты снова сможешь меня обнять?

У меня защипало в носу. Чжэ Янь сказал, что Е Хуа не сможет шевелить рукой еще восемь тысяч лет. Принц скрыл это и от Колобочка, и от меня. Е Хуа поступил так, как счел нужным: он не придавал значения недугу. Мне пришлось подыграть ему и тоже не обращать внимания на покалеченную руку. Однако в глубине души я беспокоилась об этом. Но ничего не поделаешь, слезами горю не поможешь. Ради меня Е Хуа лишился правой руки, и теперь я буду заменять ее ему.

Е Хуа отложил кисть, одной рукой обнял Колобочка и сказал:

– Я все еще могу обнимать тебя. Разве это достойное поведение для мальчика – чуть что, сразу лить слезы?

Он многозначительно посмотрел на меня и с полуулыбкой продолжил:

– Хоть я и считаю, что печаль красавицы сладка, твоя печаль отдает горечью. Позавчера я уже начал чувствовать руку, так что не стоит беспокоиться.

Я вздохнула и, притворившись беззаботной, произнесла:

– Я знаю, что скоро твоя рука восстановится, однако мне неведомо, будет ли она слушаться тебя так, как раньше. Ты хорошо рисуешь, и, если в будущем ты не сможешь рисовать, придется обращаться к кому-то другому с просьбой изобразить меня и Колобочка, а это так неудобно.

Принц, с улыбкой отпустив сына, ответил:

– Я всегда чаще использую левую руку, так что, если правая и не восстановится, это не будет большой проблемой. Почему бы мне не нарисовать тебя прямо сейчас?

Я раскрыла рот от удивления. Неспроста Небесный владыка выбрал его преемником: Е Хуа был не только умелым воином, он обладал и художественным талантом. Робко стоявшая в сторонке Чэн Юй, тут же воспрянув духом, сказала:

– Госпожа, вы так изящны! Заурядный художник не осмелился бы взяться за кисть, чтобы запечатлеть такую красоту. Боюсь, что только Его Высочеству и под силу изобразить вашу обворожительную внешность. Позвольте, я принесу кисть, тушь и столик для рисования Его Высочеству.

Чэн Юй обладала даром красноречия и могла убедить любого. Я была так впечатлена ее словами, что, взмахнув рукой, разрешила ей сделать то, о чем она просила. Бессмертная удалилась и, вернувшись в мгновение ока, принесла четыре драгоценности^[110], полоскательницу для кистей и столик для рисования. Е Хуа попросил меня взять Колобочка на руки и сесть на скамью. Увидев, что Чэн Юй нечем заняться, я, любезно подозвав девушку, усадила ее рядом с собой и попросила Е Хуа нарисовать и ее. Колобочек беспокойно заерзал. Принц слегка приподнял бровь, но ничего не сказал. Прежде чем приступить к рисованию, он улыбнулся мне. В этой улыбке отразилось темное небо, что окружало его, и дрожащее пламя свечи: словно три тысячи великих миров взорвались светом. Сердце дрогнуло, по всему телу, до самых кончиков ушей, разлилось приятное тепло. Хотя он не мог пользоваться правой рукой, его движения и манера держать кисть оставались непринужденными. Я подумала, что, похоже, не прогадала с выбором мужа.