Книга Десять ли персиковых цветков, страница 193 – Тан Ци

В наш последний раз в Хрустальном дворце Западного моря Е Хуа был со мной очень нежен и деликатен. Но сегодня, не знаю, по какой причине, его движения казались резкими и даже немного грубыми. Он уложил меня на кровать. Моя голова покоилась на его больной правой руке, левой же принц крепко прижимал меня к себе. Отыскав мои губы, он улыбнулся и, впившись, чуть покусывал их. Это не причиняло мне боли, но я не хотела оставлять подобное безнаказанным и уже собиралась укусить в ответ, как губы принца переместились к моему уху. От многочисленных посасываний мочка начала ныть. Однако стоило ему легонько прикусить ее, как по телу разлилась приятная нега, и я услышала собственные, похожие на тонкий писк комарика, стоны.

Пока я постанывала, его губы скользили все ниже, но, к несчастью, натолкнулись на препятствие, которым оказалось мое красное платье. Это платье мне подарила Вторая невестка, недолго жившая в Лисьей пещере. Она сказала, что это редкая вещица, выполненная из какого-то драгоценного шелка. Я ничего не понимала в тканях и нарядах. Единственное, что я знала, – платье непросто надеть, а снять – задача почти невыполнимая. Но, несмотря на то что Е Хуа действовал лишь одной рукой, он быстро справился с неподатливым платьем. В мгновение ока и по взмаху руки принца оно оказалось на полу. Е Хуа быстро избавил меня от одежды, но, когда дело дошло до его собственной, он оказался весьма неуклюж. Мне было невыносимо смотреть на это, поэтому я приподнялась, чтобы помочь ему. Он рассмеялся. Стоило мне ослабить пояс его одеяния, как принц приблизился вплотную. Его губы скользили по моей шее, он будил во мне что-то неведомое. Руки отказывались слушаться, но я продолжала тянуть за полы одеяния, пытаясь стянуть его с Е Хуа. Я была горда собой, когда, после стольких попыток, его одежда наконец-то оказалась на полу.

Голова принца опустилась на мою грудь. Он то сильнее, то мягче посасывал кожу вокруг моего шрама. Этому шраму было уже больше пятисот лет, я почти забыла о нем. Но теперь, когда он покрывал поцелуями заживший рубец, по моему телу, начиная от мочек ушей и заканчивая пальцами ног, разлилось тепло. Однако почему-то мне было не по себе: я не могла понять, что именно чувствовала. Я обвила руками шею Е Хуа; его черные как смоль волосы разметались по моим плечам. Их касание было таким нежным, что я, запрокинув голову, несколько раз глубоко вздохнула. Скользнув губами по моему уху, он прошептал:

– Тебе удобно?

Вопрос прозвучал ласково, но, вопреки медовому тону, его рука действовала напористо: вовсе не собираясь останавливаться, она, нежно поглаживая мою кожу, уверенно двигалась вниз вдоль позвоночника. Его обычно холодные пальцы обжигали словно пламенем. От его прикосновений я таяла, будто сладкое тесто, оказавшееся во рту. Губы Е Хуа переместились к моему подбородку, принявшись слегка покусывать его. Сжав зубы, я пыталась сдержать стоны. Я почувствовала, как внутри меня что-то пускает корни, в одно мгновение это что-то превратилось в большое дерево, стремившееся слиться в единое целое с Е Хуа. Его губы двигались от подбородка к уголку рта, нежно целовали и прикусывали мою нижнюю губу, заставив меня приоткрыть рот. Я горела от желания: поцеловав принца в ответ, я перехватила инициативу и проникла языком в его рот. Кажется, он удивился и, погладив меня ниже талии, крепче прижался ко мне. От его действий меня бросило в дрожь. Я даже на мгновения забыла про движения языком, но к тому времени, когда это осознала, его язык уже вовсю хозяйничал у меня во рту.