Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 149 – Тан Ци

Фэнцзю торопливо и уже не заботясь о приличиях ответила:

– Вышла погулять, увидела, вас обижают, решила выручить. Кто бы мог подумать, что спасаю обманщика.

Она отвернулась и быстро зашагала прочь. Вслед ей понеслось неспешное:

– И вы уйдете, бросив меня здесь?

Фэнцзю торопливо обернулась и вопросила:

– А почему нет?

Оказывается, Дун Хуа не пошел за ней, а спокойно сел на кушетку. Увидев, что она обернулась, он пояснил:

– Я ранен. Вы спокойно оставите меня здесь?

– Да, – честно кивнула Фэнцзю.

Дун Хуа выгнул бровь.

Она добавила:

– Оставлю.

Как только она договорила, ее вдруг повело назад, и она сама не заметила, как очутилась у кушетки, на которой с удобством расположился владыка. Она ухватилась за спинку и успела выдохнуть только гневное «Вы!..», которое Дун Хуа оборвал прохладным:

– Кажется, не оставите.

Фэнцзю не знала, что ответить. Ей хотелось сказать: «За те несколько дней, что мы не виделись, владыка совершил невозможное и вывел свое бесстыдство на новый уровень». Однако остатки здравого смысла задавили этот порыв на корню, и она произнесла куда более приличное:

– Простите ничтожной ее плохое зрение. Вы выглядите настолько здоровым, что я не могу разглядеть, где же ваши раны.

Налетел ветер, приподняв пурпурный рукав Дун Хуа. На его правой руке правда оказалась длинная рана, из которой все еще сочилась горячая кровь. Возможно, Фэнцзю просто не заметила ее раньше из-за цвета рукавов.

Предания гласили, что Дун Хуа ни разу не проливал своей крови с тех пор, как стал править небом и землей. Фэнцзю и правда выпал редкий шанс полюбоваться на его кровь.

Она подошла поближе и, чуть ли не прыгая от восторга, заметила:

– Алая с вкраплениями золота – воистину кровь Верховного владыки. Я читала, что, выпив чашу вашей крови, можно получить тысячу восемьсот лет совершенствования. Интересно, правда ли это?

Дун Хуа заломил бровь и вздохнул.

– Обычно в такой момент первое, что приходит в голову, – это как остановить кровотечение.

Волнение Фэнцзю не утихало. Она быстро ответила:

– Хоть я пока и не считаюсь непревзойденной красавицей, но пройдет еще десять тысяч лет, и я обязательно приобрету этот статус. Среди любимых пьес моей тети нет ни одной, в которой герой, спасая красавицу, намеренно раскрыл бы ей свою слабость. Вы же сами показываете мне свою рану, не верю, что без умысла. Вы лгали мне не раз и не два, наверняка и эта рана – иллюзия. Думаете, я совсем глупая?

Дун Хуа посмотрел на свою рану, затем перевел взгляд на Фэнцзю. Голос его зазвучал мягче:

– В последнее время вы и правда поумнели. Вот только наставник, который учил вас магии в детстве, похоже, не сказал вам, что иллюзией крови можно обмануть только смертных. С бессмертными техника отвода глаз в этом случае не работает.

Фэнцзю впервые слышала от Дун Хуа такую длинную речь. Потом до нее дошел ее смысл. Она потрясенно отшатнулась.

– Значит, рана настоящая?

Она недоверчиво шагнула вперед. От того, сколько из раны натекло крови, у нее закружилась голова. Путающимися руками она быстро оторвала кусок от юбки, чтобы перевязать рану. Перекидывая ткань владыке через окровавленную руку, она не переставала бормотать:

– Но я знаю много героев. Например, мой дядя-зять. Какие бы серьезные раны он ни получил, он всегда старается скрыть их от моей тети. Мой отец тоже никогда не показывал матушке своих ран. Даже Чжэ Янь уж насколько древний бесстыдник, но и он прячется от четвертого дяди, когда ранен. Такого, как вы, я еще не видела.