Книга Записки у изголовья. Книга 1, страница 55 – Тан Ци

Дун Хуа орудовал мечом так стремительно, что Фэнцзю не могла разобрать, куда и зачем летели его отражения. Она будто летала вместе с ними – то следуя какому-то порядку, то совершенно хаотично. В глазах у нее потемнело. В ушах кто-то кричал и плакал, чьи-то стоны доносились до нее даже сквозь густой заслон облаков. Очнулась она в руках Дун Хуа. Воды зачарованного озера, обагрившись кровью, приобрели странный цвет. Когда кровавый туман доходил до суши и, подобно смертельному яду, слегка касался растений, они тут же растворялись в зеленом дыму.

Затем раздался бесстрастный голос Дун Хуа:

– Справился.

У Фэнцзю голова шла кругом. С чем справился?

А, Дун Хуа справился с мерзким строем, в который Янь Чиу вложил столько сил.

Фэнцзю потерла виски. Постепенно к ее глазам вернулось зрение, и они смогли воспринимать обычный свет – как раз для того, чтобы увидеть, как с теневым мечом наперевес к ним, дымясь от гнева, несется Янь Чиу.

– Хотя злые духи, которых я собрал, и заслужили наказания за нарушение небесных законов, покарать их должны были небесные гром и молния! Разве вы, боги, не должны делать все возможное, чтобы наставить их на путь истинный? Сегодня ты испачкал меч в их крови, тебя заклеймят убийцей! Ты всегда пекся о чистоте своих рук, не боишься, что Небеса покарают тебя за непомерную жестокость?

Фэнцзю устало твердила буддийскую мантру, уповая на то, что Небеса направят руку Янь Чиу и каждый удар его придется на меч Высокого долга, а не в маленький, ни в чем не повинный платочек. Но мечи сверкали так воинственно, а она была так близка к месту их соприкосновения, что, даже если у этого Яня ни на миг не дрогнет рука, платочек точно пострадает от одной ярости его меча. Фэнцзю на миг испытала обиду – неужели Дун Хуа мог быть настолько мстительным негодяем? Она ведь лишь в шутку назвала его извращенцем, а он решил с ней так жестоко поквитаться? Безнадежно вздохнув, Фэнцзю смирилась со своим положением. Будь что будет. Посмотрим, как он будет держать ответ перед ее дедушками, бабушками, отцом, матушкой, дядями и тетями, если сегодня ее погубит! Посмотрим, как он ответит перед Цинцю.

Вдруг, прервав лихорадочный поток ее мыслей, вдали сверкнула молния. Сердце Фэнцзю сжалось. На ее глазах по горизонту вдруг разошлось яркое серебристое сияние, разорвав заслон тяжелых черных облаков. Мимо нее пронеслась белоснежная тень меча, в уши ввинтился звон столкнувшихся клинков. Противники обменялись несколькими ударами, и Янь Чиу, сдавленно застонав от боли, отлетел на добрый чжан.

Над полем боя раздался негромкий голос Дун Хуа:

– Непомерную жестокость? – Хотя Дун Хуа не повышал голоса, в нем слышалась спокойная властность. – Я не вел войны десятки тысяч лет, и вы позабыли, кто ведал судьбой всего мира, карая и милуя по собственному разумению?

От завываний ветра вокруг у Фэнцзю кружилась голова. Дун Хуа на заре времен. Ах, Дун Хуа на заре времен…

Даже более сведущие бессмертные не знали о нем столько, сколько знала Фэнцзю. Она с огромным трудом вспоминала историю Цинцю и поколенную роспись своего клана, однако без единой запинки могла три дня и три ночи рассказывать о прошлом Дун Хуа. С благословением Верховного владыки она раз за разом занимала первое место на экзамене по древней истории. Пускай теперь между ней и Дун Хуа все было кончено, в ее затуманенном сознании все равно одна за другой всплывали легенды о нем, которые она все еще помнила крайне четко.