Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 145 – Тан Ци

– Ты рано вернулся к себе? То-то же я тебя нигде целый день найти не могла. Куда тебе нужно: в восточные или западные покои? Ты ко мне зашел… потому что ходил во сне и зашел не в ту комнату, да?

Си Цзэ долго молчал.

– Я вышел прогуляться и потерял счет времени. Я только что вернулся и случайно зашел не в ту комнату.

За окном все еще слышался свист ветра и шум дождя. Фэнцзю вздрогнула и некоторое время копошилась на кровати, пытаясь зацепить полог. Когда она наконец нашла занавеску и распахнула ее, комнату наполнил мягкий свет. Теперь Фэнцзю наконец смогла разглядеть, что Си Цзэ весь будто искупался. Там, где он лежал, постель промокла насквозь.

Фэнцзю не знала, что и сказать. Чача – провидица.

Она взяла замерзшую руку Си Цзэ в свою. Казалось, в ее ладони лежал снежный ком.

Фэнцзю стиснула зубы:

– Такой сильный дождь пошел, а ты даже не нашел, где укрыться, и не смог создать барьер, чтобы защитить тело?

Си Цзэ смежил веки.

– Я думал и не заметил дождя.

Фэнцзю попыталась перелезть через него.

Си Цзэ схватил ее за руку, в голосе его послышалась усталость:

– К чему спешить на улицу, спасаясь от подозрений? Посмотри на меня, что я могу тебе сделать?

Фэнцзю рванулась.

– Я ничего тебе не сделаю. У меня кружится голова, побудь со мной.

У Фэнцзю вздулись вены на лбу.

– Да какие вообще слухи, какое «побудь с достопочтенным мной»? Ты простоял под дождем пять-шесть больших часов, как у тебя еще может не кружиться голова? Я наберу горячей воды. Если можешь двигаться, то раздевайся и завернись в одеяло. Если не можешь, то не надо.

– Не могу.

Фэнцзю уже по другую сторону ширмы закатывала рукава, готовясь набирать воду.

– Тогда можешь искупаться прямо в одежде.

Си Цзэ долго молчал и думал, потом наконец сказал:

– Кажется, я могу двигаться.

Преимущество магии заключалось в том, что, даже если слуги спят посреди ночи, Фэнцзю все еще могла набрать себе воды для купания. Фэнцзю опустила руку в воду, проверяя, насколько она горяча. Затем установила ширму, подвинула к ней маленький табурет, чтобы сесть лицом к двери, и сообщила Си Цзэ, что все готово.

После позади послышался стук, и Фэнцзю подумала, не ударился ли Си Цзэ о стол, но, поскольку она не знала, был ли он одет… она подавила желание пойти и проверить. Подождала, когда из-за ширмы плеснет вода, и придвинула табурет поближе к ширме на случай, если Си Цзэ что-то потребуется.

Поскольку истинным телом неразлучников были птицы, они не очень любили украшать ширму узорами с изображением птиц. Несколько выстроенных перед ней планок ширмы расшили шелковыми нитями, выткав восьмилепестковый лотос – символ чистоты и спокойствия мыслей. Но теперь, когда из-за ширмы поднимались облака пара, восьмилепестковый лотос будто оказался заключен в извивающиеся дымчатые объятья, что рождало картину поистине темного очарования.

Фэнцзю ущипнула себя за бедро. Из-за ширмы послышался голос Си Цзэ:

– Я все думал о письме, которое ты мне написала.

– О каком письме? – непонимающе переспросила Фэнцзю.

За ширмой утих шум воды. Си Цзэ ответил:

– Ты сказала, что использовала мое имя, спасая Шэнь Е на террасе Духовного гребня, потому что тебя тронули его глубокие и благородные чувства к Цзюйно.

Фэнцзю наконец вспомнила, что вместе со сладкими лисичками послала Си Цзэ письмо, где поведала ему о Шэнь Е. Скорее всего, она вставила туда несколько истинно чиновничьих велеречивостей, но не могла никак вспомнить, что именно написала, поэтому не могла понять, почему Си Цзэ вдруг поднял эту тему.