Книга Записки у изголовья. Книга 2, страница 252 – Тан Ци

Как раз потому, что ее красоте позавидовали бы любые смертные красавицы, он не сомневался, что она демоница. Но раз она спросила его, видел ли он когда-нибудь такую же красивую демоницу, как она, ему вдруг пришла в голову другая догадка. Как бы неправдоподобно это ни звучало, он все же спросил ее с затаенной улыбкой:

– Неужели ты небесная дева?

Она поджала губы.

– Вы, смертные, должно быть, думаете, что бессмертные существуют только на Небесах? Я не небесная дева, я бессмертная из Цинцю. Вы когда-нибудь слышали о Восточной пустоши? Я – Фэнцзю, бессмертная Восточной пустоши.

Когда она говорила это, в ее ясных глазах плясали насмешливые искорки. Даже на круглом лице супруги Чэнь они выглядели невероятно. Заглянув в них однажды, забываешь о лице – все затмевали ясные глаза.

Сердце в его груди бешено колотилось.

Е Цинти прожил двадцать три года, но так и не узнал, что такое любовь. А когда впервые познал вкус любви, то влюбился в бессмертную. Эта бессмертная была красива, озорна и добра, превосходно готовила и хорошо разбиралась в боевых искусствах. С ней было легко говорить. Как она сказала, на этот раз она нарочно спустилась в мир смертных, чтобы помочь их императору пройти испытание любовью.

– Ты хоть знаешь, что такое испытание любовью? – спросила она его. – Не то чтобы я за них отвечала. Мне просто ужасно не везет. Я пришла сюда отплатить за милость, но в итоге встретила тетю, которая меняла чью-то судьбу, и тоже оказалась замешана. – Она пожаловалась ему на императора: – Сы Мин заставил меня устроить ему испытание любовью. Можешь себе представить, как тяжело проводить кому-то испытание любовью? Сы Мин даже дал мне сюжет пьесы в качестве руководства. Я сделала все, что могла бы сделать неблагодарная предательница, чтобы навредить мужчине, но он все равно никак не мог меня разлюбить.

Она содрогнулась.

– У меня не осталось выбора, кроме как пойти на последнее ухищрение и написать любовное письмо его Благородной супруге. – Она вздохнула. – Я все мерзости совершила, ответь мне, разве не полагалось ему даровать мне полоску белого шелка или чашу ядовитого вина? О чем он думал, когда отдавал меня тебе в наложницы? А теперь я даже не могу уйти, чтобы не впутать тебя в это дело.

Она относилась к нему как к другу и искренне поверяла ему все свои жалобы, а он улыбался, держа кувшин с вином и наливая чашу раз за разом. Он не мог вспомнить, где слышал поговорку о том, что бессмертные безжалостны, а у тех, кто был бессмертен, не было ни семи чувств, ни шести желаний. Он влюбился в бессмертную, и любовь его не вела никуда. Иногда он ненавидел себя за ту ночь, когда дрогнуло его сердце и потом целых пять лет билось, позволяя мгновению слабости глубоко проникнуть в душу без шанса на избавление. Он колебался, боролся, ходил слушать беседу придворного наставника государства, он беседовал с выдающимися буддийскими наставниками, но в итоге его все равно тянуло к ней. Ему хватило бы наблюдать за ней издалека. Она сказала, что пришла сюда, дабы устроить императору испытание любовью, но разве не испытывала она любовью его?

Ему и в голову не приходило ее обременять. Он думал, его любовь будет похоронена вместе с ним, но, когда умирал, все равно не смог с ней совладать.

С тех пор как супруга Чэнь разбила сердце императору, тот ударился в даосизм. Особенно он доверял одному старому даосу, доверял настолько сильно, что даже хотел назначить его наставником государства и построить императорский даосский храм, где они могли обсуждать дао пятнадцатого числа каждого месяца.