Онлайн книга «Прядильщица Снов»
|
Колыбельная звучала громче, настойчивее. Голос теперь не убаюкивал, а звал, манил к себе. «Сладко мой птенчик живёт: Нет ни тревог, ни забот…» Звуки искажались, смешивались с шепот, складывались в слова, которые Аля теперь могла разобрать: «Глубже… Иди глубже… В самое сердце кошмара…» Это был голос Розы? Или Астры? Или кого-то нового? Он пел отовсюду и ниоткуда, словно сама реальность говорила с ней. В конце коридора Аля наконец увидела приоткрытые дубовые двери бального зала. Откуда-то тянуло цветами и кровью. «Иди ко мне, Александра… Иди ко мне, моя прекрасная кукла…» Этот голос она уже слышала. Голос существа, которое предложило ей сделку, так похожий на её собственный. Голос девушки, в теле которой она в тот момент находилась. Страх сковывал движения, но Аля заставила себя идти вперед. Каждый шаг — борьба с инстинктом самосохранения, требующим бежать, спрятаться, исчезнуть. Но она не могла. Не сейчас, когда оказалась так близко. — Я не боюсь тебя, — прошептала она в пустоту коридора, не уверенная, услышат ли ее. — Я найду символы надежды. Я найду Романа. И выберусь отсюда. Она подошла к дверям бального зала, чувствуя, как дрожат колени и немеют пальцы. Музыка стала оглушительной, колыбельная превратилась в похоронный марш, голоса слились в какофонию звуков. Аля толкнула двери, и они распахнулись с тяжелым скрипом, словно не отворялись сотни лет. Бальный зал был почти таким же, каким его помнила Аля. Высокий купол, расписанный мифологическими сценами, словно хранил в себе тайны давно ушедших эпох. Хрустальные люстры отбрасывали тысячи бликов, но в этом сиянии не чувствовалось ни капли жизни — оно казалось мертвенным блеском льда под зимним солнцем. Узорчатый мраморный пол блестел в свете свечей, но его красота была обманчива. Пары, танцующие вальс, двигались слишком медленно, механически и безжизненно. Улыбки застыли, глаза ничего не выражали. Они кружились и кружились, повторяли одни и те же движения в бесконечном танце. На сцене, где раньше сидел оркестр, теперь стояли десятки музыкальных шкатулок. Все они были открыты, и из каждой доносилась та же самая мелодия детской колыбельной, но каждая играла в своем ритме, с искажениями; от этой фальши болели уши и кружилась голова. Запах духов теперь стал тошнотворно-сладким, как у гниющих фруктов. Свет люстр резал глаза. Это место было искаженным, неправильным отражением бального зала, словно кто-то взял прекрасную иллюзию и вывернул наизнанку, обнажив все самое страшное, что скрывалось за ней. — Ноктюрн! — позвала Аля, и её голос прозвучал глухо, как сквозь толщу воды. — Ноктюрн, ты здесь? Никто не ответил. Танцующие пары продолжали кружиться с застывшими, безжизненными лицами. Из музыкальных шкатулок по-прежнему лилась жуткая мелодия. «Что я ищу здесь? Какой символ надежды может скрываться в этом месте кошмаров?» Аля смотрела на танцующие пары, на шкатулки, на искаженные фрески на потолке. Пыталась найти что-то выделяющееся — возможный ключ или подсказку. Но все выглядело одинаково уродливым, одинаково неправильным, словно этот мир появился из самых темных уголков её подсознания, из самых страшных её снов. Внезапно все музыкальные шкатулки захлопнулись одновременно, Аля даже вздрогнула от этого резкого звука. Мелодия прервалась, и в бальном зале воцарилась жуткая, неестественная тишина. Танцующие пары застыли на месте, словно кто-то нажал кнопку паузы. Их лица все еще улыбались, но глаза… глаза медленно повернулись в сторону Али. |