Книга Соблазн, страница 50 – Лера Виннер

Он был в той же одежде, в которой уезжал, волосы растрепались после быстрой скачки. По всем признакам, он очень спешил, а у меня не нашлось мужества даже на то, чтобы из вежливости ему улыбнуться.

Так и не сказав ни слова, он подхватил меня за талию, приподнимая, и прижал спиной к двери.

Пропуская его волосы между пальцами, я обхватила его бёдра ногами и поцеловала первой, прикусила нижнюю губу не то из мести за долгое отсутствие, не то из банального нетерпения. После нескольких дней разлуки это оказалось так просто — без малейшего стеснения и мысли о том, как это будет выглядеть.

Зная, что он удержит, свободной рукой я оттянула ворот его рубашки, почти срывая шнуровку, погладила твёрдое плечо, ещё горячую от спешки кожу.

Не теряя времени даже не поцелуи, которые казались сейчас абсолютно лишними, Бруно вошёл в меня одним движением — резким, глубоким, почти болезненным, и я застонала в голос, гася этот стон о его висок.

О том, что нельзя, чтобы было слышно я ещё помнила…

Но ни о чем другом кроме.

Он двинулся во мне быстро, сильно, собственнически, как если бы у меня не было права отказаться и остановить его, если мне не понравится.

Мне нравилось.

От той власти, которую он так легко взял надо мной, захватывало дух, под веками жгло, а кровь стучала в висках.

Бруно действительно мог сделать что угодно, а у меня не было ни малейшего желания ему сопротивляться. Потому что всё, что он делал до сих пор, попадало точно в цель. Потому что даже сейчас, став грубым и требовательным, он смотрел на меня так, что внизу живота сворачивался тугой тёплый узел.

Он провёл ладонью по моим волосам, с безупречно рассчитанной силой оттягивая их назад, чтобы посмотреть мне в глаза, и оставил ладонь лежать на затылке, чтобы при очередном особенно резком движении я не ударилась о дверь.

Даже Удо никогда не обращался со мной так — не делал то, что ему вздумается, лишая воли и возможности пошевелиться.

Но именно сейчас и именно с Бруно эта полная беспомощность отзывалась таким внутренним жаром, что воздух приходилось глотать понемногу. Горячий и влажный, он иссушал изнутри, и единственным спасением казалось продолжать цепляться за его плечи.

В этом откровенно зависимом положении я как никогда ярко чувствовала его член внутри, как он двигался во мне, и каждое движение стоило мне заново прикушенной губы, потому что мы оказались как будто созданы друг для друга. Как будто Бруно весь был придуман кем-то именно для меня.

Эта мысль оказалась настолько ошеломляющей, что, спасаясь от неё, я потянулась к нему снова, и на этот раз он поцеловал первым.

Забирая остатки воздуха и воли, он даже не целовал, а терзал мои губы, как будто пытался таким образом донести до меня очень простую вещь: я принадлежала ему целиком и полностью, и он не был намерен давать мне возможность отступить, отказаться или спрятаться.

Его настойчивость, его внезапный голод по мне, возникший всего за пару дней, ошеломляли, и вместе с тем, вызывали во мне такой восторг, что я перехватывала у него инициативу и не боялась кусать в ответ.

Весь мир для меня сосредоточился чуть ниже живота, в том месте, где мы с ним были соединены так крепко и так жарко.

Как я и хотела в наш первый раз, он молчал. Теперь, когда это наконец случилось, у меня кружилась голова от того, как восхитительно и жутко это было. Он не отвлекал меня разговорами, не заставлял смущаться до пересохших губ, но не бояться происходящего. Просто делал. И удовольствие подчиняться ему оказалось настолько острым, что я, уже совсем не отдавая себе отчёта в том, что делаю, попыталась бесстыдно качнуть бедрами ему навстречу, сделать очередное его движение более полным и глубоким.