Книга Сиротка для врага. Огонь и Тьма, страница 4 – Ульяна Чертовских

С трудом сдерживая рыдания, я вышла из кабинета и поплелась в сторону гардероба. Ну почему жизнь так несправедлива? Почему одним можно всё, а другие должны расплачиваться за малейшую провинность?

— Что с тобой, девочка, ты не заболела? На тебе лица нет, — спросила меня тётя Луша — гардеробщица. — Вон у тебя пальто какое худенькое. В таком и простудиться недолго.

— Просто неважно себя чувствую, — ответила сердобольной женщине и даже выдавила из себя вымученную улыбку.

Тётю Лушу любили все в нашей школе. Своих детей у неё не было, как и родственников, и одинокая женщина находила утешение в учениках школы. Она была очень ласковой и доброй. Всех одинаково жалела и никогда ни на кого не ругалась. В отличие от уборщицы, которая периодически гоняла кого-нибудь половой тряпкой.

Одевшись, я вышла на улицу. Дождь прекратился, но ветер свирепствовал с невероятной силой, словно хотел снести всё на своём пути. Взял бы лучше Белова куда-нибудь унёс подальше, чтобы тот до конца одиннадцатого класса не вернулся.

Придя домой, я не переодеваясь легла на кровать. Хотелось немного побыть в тишине, чтобы меня никто не трогал. Однако спустя несколько минут в комнату вошла воспитательница и сообщила, что заведующая меня уже ждёт.

Я шла как на каторгу. Ничего хорошего встреча с Ольгой Фёдоровной мне не сулила. Нет, она в общем-то женщина неплохая и незлая. Но ко мне у неё было особое отношение, за которое я её и недолюбливала.

Я живу в этом детском доме с четырёх лет. Меня несколько раз хотели удочерить, но в последний момент почему-то делали выбор в пользу другой девочки. По началу я искала причины в себе. Мне казалось, что я какая-то не такая, вот они от меня и отказываются. Лишь став постарше, я случайно узнала, что дело вовсе не во мне. Это заведующая отговаривала моих потенциальных родителей, говоря, что я не от мира сего. Что я живу в своём выдуманном мире, и показывала им мои рисунки. Не знаю, что ещё она говорила, но после этого меня брать уже никто не хотел. А потом и вовсе молва пошла, что я ненормальная раз за тринадцать лет никто не забрал меня в семью.

Я замкнулась в себе. Как оказалось, находиться в мире фантазий куда лучше и безопаснее, чем в реальном. Дети бывают очень жестоки, и я как никто другой прочувствовала это на себе. А поведение заведующей вообще никаким объяснениям не поддавалось. Поэтому я её и не любила.

— Здравствуйте. Можно? — я постучалась в дверь и заглянула в кабинет.

— Проходи, Ирэна, садись, — Ольга Фёдоровна движением головы указала на стул. — Рассказывай. Что на этот раз? Опять Белов?

— Белов, — горестно вздохнула я. — Он рылся в моём рюкзаке и читал записи из моего дневника перед всем классом.

— Но ты же чуть не покалечила его. Ты отдаёшь себе отчёт о том, какими могут быть последствия? Ты же прекрасно знаешь кто его родители, — заведующая постучала карандашом по столу. — В последнее время у тебя стали проявляться вспышки неконтролируемой агрессии. Что же с тобой происходит?

Если бы я могла ответить на её вопрос, то обязательно сделала бы это. Со мной действительно творилось что-то странное, но я даже себе не могла объяснить, что это.

Началось всё чуть меньше года назад, почти сразу после моего семнадцатилетия — того самого дня, который прошёл так же буднично и незаметно, как и все предыдущие. И случилось это неожиданно, одной из тех глубоких ночей, когда тишина в спальне детского дома обычно бывала особенно густой.