Книга Хризолит и Бирюза, страница 200 – Мария Озера

— Так что ты рисуешь? — спросила я безэмоционально, касаясь губами края бокала, оставляя на стекле след помады и лёгкий вкус терпкости вина на языке.

— Женщин, — коротко ответил Иден, взглядом всё так же скользя по танцующим парам. — Красивых. Я люблю их линии, их грацию.

Мужчина стоял рядом со мной — высокий, сдержанный: свободная от бокала рука была спрятана в кармане брюк, приподнимая край пиджака. Я закатила глаза и сделала еще один глоток вина, но побольше. Горло обожгло терпким напитком, от чего я чуть заметно прикусила щеки изнутри, стараясь не морщиться.

Иден казался непробиваемым, но в его лице промелькнуло что-то — неуловимое волнение, тень сомнений. Может, это была лишь игра света или блики жемчужных ожерелий на шее танцующих девушек, но я вдруг ощутила, что его уверенность — тщательно выстроенная маска.

— То есть хочешь сказать, что твоя галерея — это сплошь обнажённые женщины? — я перевела взгляд на него, пытаясь уловить реакцию.

Его идеальная осанка сразу выдавала аристократическое воспитание — будто каждая линия его тела была выточена временем и привычкой к вниманию публики. Внешне он был полной противоположностью Нивара: белоснежный костюм подчёркивал иссиня-чёрные волосы, а отсутствие рубашки под пиджаком делало образ вызывающе дерзким. На шее лежала тяжёлая цепь из крупных звеньев, между которыми мерцали крошечные подвески-звёзды. В каждом ухе — аккуратное кольцо-серьга.

Вечерний холод словно обострял каждый штрих его стиля, а блики камней на цепочке сверкали так, что казалось, это не просто украшение, а знак статуса — продуманный вызов устоям. В нём было что-то из другого времени, эпохи, где стиль и положение определяли суть человека.

По коже побежали мурашки. Его присутствие было почти подавляющим, романтизм этой холодной загадочности врезался в меня сильнее, чем я хотела бы признать. Сердце ускорило ритм, словно я стала героиней картины, в которую он вплетал меня взглядом.

Музыка становилась громче, её ритм бился в груди, и я заметила, как он сделал шаг ближе. Воздух между нами заполнил его лёгкий аромат с пряными нотами — неяркий, но прочно цепляющий.

— Из женщин, с которыми я сплю, — потягивая вино, Иден стрельнул своими ледяными глазами в меня, видимо, ожидая какой-то реакции.

— Думаю, что это тогда это не галерея, а жалкая подсобка, — фыркнула я, стараясь казаться невозмутимой, но взгляд невольно отвела.

— Значит, мне стоит пригласить тебя в своё поместье.

— Не стоит.

— А на танец?

Я встретила его взгляд — холодный, но полный скрытого интереса. Он допил бокал, поставил его на стол за спиной и протянул мне руку.

— Не помню, чтобы отсылала тебе приглашение, Иден Герц, — прищурила глаза я, переведя взгляд с его руки на ярко-голубые глаза.

— Меня не нужно приглашать, — начал он, ухмыляясь, затем его слова упали до шёпота: — Я сам всегда прихожу.

Моё сердце на миг замерло. Я скользнула глазами по залу в поисках Нивара, но, не найдя его в толпе, тихо выдохнула и позволила художнику обхватить мою ладонь.

Как только его пальцы сомкнулись вокруг моей ладони, по коже пробежала дрожь, словно лёгкий электрический разряд, достигнув самой глубины. Мы скользнули к середине зала, туда, где мягкий свет люстр отражался в отполированном мраморе, создавая иллюзию звёздного неба под ногами. Музыка текла, как шелк, заполняя пространство и стирая лишние звуки.