Книга Хризолит и Бирюза, страница 262 – Мария Озера

Её тёмные и густые брови смялись к переносице, словно отражая её осуждающую оценку. Взгляд, полный сомнения и подозрения, явно выражал ее мнение о моей адекватности и понимании окружающей действительности. Лицо исказилось недовольством, как будто она осознанно пыталась показать мне, насколько я неподобающе отличаюсь от нее и связанных с ней кругов. Но я не была готова позволить этим гримасам и осуждению потревожить мое внутреннее спокойствие и веру в себя.

Поднимаясь по лестнице, я почувствовала привычный скрип — третья ступенька, как всегда. Она визжала при каждом шаге, будто предупреждая. Но я просто пошла дальше.

Когда я оказалась в коридоре, я заметила, как наша молодая служанка, которая постоянно меняет постельное белье и следы безудержных танцев в гостиной, вылетела из моей спальни, как из пламени. Дверь захлопнулась у неё за спиной — и она прижалась к ней, будто пыталась запереть что-то внутри. Грудь её тяжело вздымалась, пальцы вцепились в воротник блузки, словно ей не хватало воздуха. Ноздри дрожали. Глаза — широко раскрыты, белки обведены тенями ужаса. Она стояла, как загнанный зверь, и смотрела на меня, но не видела.

— О, Святой, что тебя там так напугало, Тина? — я рассмеялась, стараясь разрядить напряжение. — Неужели, там такой бардак?

Она вздрогнула от моего голоса, словно очнулась. Её взгляд резко сфокусировался на мне — и в нём было не просто испуг.

Было отчаяние.

— Прошу, не заходите туда, мисс Офелия… — ее голос дрожал, как струна, она перехватила мои руки и сделала шаг вперед, вынуждая меня отступить. — Нужно позвать госпожу Жизель…

— Я не понимаю… — я все еще улыбалась, пытаясь игнорировать ужас ее глаз, хотя где-то на подкорке тревога готовилась напасть. — Что случилось? Там пожар? Кто-то ворвался?

— Умоляю! — Тина вскрикнула, и её голос разнёсся по коридору, как выстрел, от чего моя тревога стала на шаг ближе.

— Хорошо, хорошо, — я все еще старалась успокоить девушку и, услышав мои слова, она облегченно выдохнула. — Позови тогда Лоренца Винтерхальтера, ладно? Он должен быть в рубашке под твидовую коричневую жилетку и распивать виски.

Кивнув и подняв юбки, Тина спешно убежала на первый этаж. Шум скрипучей половицы разрезал пространство возле меня.

Я, конечно, сказала, что не зайду туда, но, какого черта? Это моя комната, почему я не должна туда заходить?

Заправив волосы за уши, я подошла к двери и медленно взяла за ручку, готовая к розыгрышу — хлопушке или ведру воды на голову. Но то, что я увидела, перевернуло все мои ожидания.

Лучше бы меня разыграли.

Войдя в спальню, я застыла от ужаса. К балкам, держащим балдахин моей кровати, было прибито за кисти бездыханное тело девушки с ярко-рыжими волосами, что обрамляли лицо, застывшее в последнем выражении муки. Руки были безжалостно прибиты к балкам, держащим балдахин. Глаза, ещё хранящие отблеск жизни, смотрели в пустоту. Губы приоткрыты — будто она пыталась что-то сказать, но слова навеки застряли в горле.

Отталкивающий ужас пробежал по всему телу, словно жар костра сжёг остатки моего сознания. Жестокий акт насилия, исходящая из тела энергия, вызывали дрожь и непреодолимую преграду между мной и реальностью.

Я не могла отвести взгляд от её мучительного положения. Мои мысли утонули в смеси ужаса и оцепенения. Казалось, что все возможные слёзы уже выплаканы, а на месте остаётся только пустота и сковывающий страх.